Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Выправить положение (точнее, не выправить, а скомпенсировать) могла только сфера культуры. Россия более, чем другие страны, зависит от результатов работы культурной сферы общественной жизни. Вероятность революции 1917 г. увеличивалась с Ивана Грозного; революция 1917 г. стала чрезвычайно вероятной уже при Петре и почти необходимой при Николае II. Однако даже в 1917 г. она не была неизбежной - революцию именно с такой спецификой спровоцировала слабость русской культуры, “не залатавшей” дырку, в которую и проникла идеология коммунизма со специфической большевистской окраской.

Выше мы уже видели, что наличие “дырки” в системе препятствует данной системе производить специфический выбор. “Дырка” указывает на отсутствие системных специализаций, через нее в систему проникают чужеродные элементы, не скоординированные со строением системы в целом. Победа коммунистов в России 1917-го не была необходимой; наличие вакуума в культуре воспрепятствовало выбору пути развития, и в дыру в культуре “засосало” большевизм. К концу ХХ века эта катастрофа была некоторым внешним образом преодолена; большевизм “выболел” из тела России, оставив прежнюю “дырку”. От того, будет ли закрыта эта дыра в культуре, зависит будущее России, вернувшейся на 100 лет назад. Если дыра останется незарегулированной, в нее снова засосет что угодно, и России придется вновь носить в себе инокультурное тело.

Однако русская гетерохрония (и реформы Петра, насколько они имеют к ней отношение) направила историю России по новому для Европы пути, проторила новый креод развития. Вероятность избегнуть этого креода, не попасть в революционные жернова, повторяю, сохранялась до самых последних месяцев перед Октябрьской революцией. Но революция все же случилась. За ней с неизбежностью последовал огромный по длительности период тоталитаризма - более 70 лет. За это время в Европе произошли колоссальные изменения; надо помнить, что история ускоряется, и 70 лет в ХX веке значат совершенно иное, чем в Х. Говорить об отставании (или опережении) можно, когда следуют по одной дороге. Так оно в целом и было до событий начала ХХ века. С тех пор Россия пошла по иному пути, и “ретрограды”-славянофилы оказались правы - относительно будущего России, а не ее прошлого. Россия сейчас отделена от Запада всего немногими десятилетиями, по некоторым параметрам - даже считанными годами. Однако этот “промежуток” - расстояние между двумя разными дорогами. В будущем они расходятся все дальше, и сопоставлять их будет все труднее. Когда-то, тысячи лет назад, германские и латинские племена были очень близки в общем корне индоевропейцев. Их дороги лишь слегка различались. Прошли тысячелетия - и сопоставлять развитие латинян и германцев стало бессмысленно; латиняне были движущей силой середины греко-латинской эпохи, а германцы занимали в это время положение учеников; германская цивилизация училась у стареющей латинской цивилизации.

Многочисленные “особенности” истории России после событий ХХ века аккумулировались, слились в одно целое, не позволяющее более причислить Россию к “странам западного пути”. Однако это не значит, что она “объединилась” с Востоком. Россия (как и весь Запад, как и вся Европа в целом) очень давно отклонились от пути Востока, произошло это примерно во времена принятия христианства. Разрыв такого масштаба очень трудно преодолеть. Во время греко-латинского периода произошло лишь одно крупное событие такого рода - отход от Запада Византии. Сейчас разрыв еще увеличился, стал столь глубок, что любой европейский народ рискует просто погибнуть, пытаясь переменить свою историю на восточную. (Разумеется, речь идет о крупных европейских народах; судьба многих народов юга Европы определена не столь жестко). Когда говорят об особом пути России, высказывают не вполне верное суждение, если говорят о ее прошлом, до ХХ века этот особый путь был лишь намечен в возможности, но не осуществлен.