Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Конечно, не следует преуменьшать те трудности, с которыми столкнулась Германия в своем стремлении “быть Западом”, - стремлении никак не менее острым, чем у России. История вестернизации Германии еще не написана; насколько можно судить, кардинальный перелом в этом отношении произошел примерно в первой трети XIX в. До этого времени Германия развивалась достаточно самобытным путем, давая альтернативный вариант “западного развития”. После этого интенсивное развитие хозяйственной жизни и настоятельные требования политического объединения привели к Бисмарку и прусскому владычеству; был создан Рейх. История Германии в начале-середине XIX в. была определяющей для судьбы Европы и мира; еще в первой трети века сохранялись серьезные возможности для развития истории в том направлении, в котором не был бы возможен фашизм, не было бы мировых войн; все развитие человечества могло бы пойти по иному пути. Однако эти возможности были упущены, вестернизация Германии прошла вполне неудачно, и к концу XIX века вероятность того, что ХХ век будет таким, каким мы его знаем, была уже чрезвычайно велика. Ситуацию еще можно было спасти, но уже ценой гораздо больших усилий; эти попытки также оказались недостаточными - и вероятностная история, альтернативная история стала реальностью, - по рельсам истории загрохотал тот невозможный ХХ век, который теперь мы можем изучать как единственно возможную сбывшуюся реальность.

Эта история Германии за последние две трети XIX в. очень напоминает историю России - и все же, при взгляде из России, видно, насколько в определенном отношении легче сложилась судьба немцев. Их “отставание от запада” привело к перерождению национального характера, оскудению культуры и тоталитарной государственной машине, но длилось это оскудение и отставание несравнимо меньше, чем в России. Причина понятна: трещина между Германией и “Западом”, хиатус между Западной и Центральной Европой несравнимо меньше, чем между Европой и Россией. Поэтому немецкий сдвиг, страшно исказив судьбу Германии и изменив ход развития ХХ века, все же не имел тех для страны катастрофических последствий, что российская гетерохрония - для судеб России.

Действительно, в России произошла серьезная гетерохрония развития: как и в Германии, в ней изначально задержалось развитое крепостное право, но эта (сравнительно небольшая, всего до XV-XVI вв.) задержка не была компенсирована замедлением государственно го строительства. Напротив, развитие государственности шло быстро; сначала национальная монархия, затем абсолютизм наложились на крепостное право, в результате оно “заморозилось” до второй половины XIX в. Эта “заморозка” привела к сближению сроков отмены крепостного права и революции, отменяющей феодальный порядок. Результат был катастрофический: Великая русская революция была изумительно кровавой и повлекла за собой чрезвычайно длительный тоталитарный период. Судя по результатам этой “катастрофы развития”, Россия выброшена из “западного пути развития”. Конечно, говорить об этом можно только относительно; Востоком Россия уже никогда не будет и в отношении противостояния Запад - Восток она всегда будет “на западе”. Но внутри западного пути развития намечаются бифуркации; Запад спорит между собой, какой из вероятных путей развития более приемлем. И в этом споре Россия отделяется от всех лагерей, имеющих место на Западе; Россия отстает: на сегодняшнем этапе развития она не может включиться наряду с другими странами Запада в переустройство человеческого космоса по “своему” образцу. России придется ожидать; ее задачи снова лежат в будущем.

Тем самым важность явления гетерохронии для русской истории (и истории многих входящих в ее орбиту стран) в том, что претерпел изменения сам тип развития России. В определенном смысле можно сказать, что такой результат был предопределен, говоря языком эмбриологии - преформирован. Градиент отношений “государство - экономика”, при котором все государства Востока имели несбалансиро ванное преобладание государства, при кризисном воздействии гетерохронии проявил свою качественную специфику, направив русскую историю по новому (относительно стран Европы) руслу.

В этом смысле можно сказать, что в старом споре западников и славянофилов те и другие были правы, только они полагали, что говорят об одном объекте, одной России, а на деле они говорили о разных креодах (траекториях) развития, о России прошлой и о будущей. Надо сказать, что Россия никогда не была типичной “восточной” страной; в градиенте Запад - Восток она была востоком Европы и находилась в Европе, но в противостоянии Европы и Азии она была европейской страной, с европейским путем развития. Поэтому она следовала общеевропейскому пути, с определенными сбоями, обусловленными нетипичным для Европы соотношением государственной и экономической сфер. В споре со славянофилами “прогрессисты”-западники были правы, но правота их была в прошлом и настоящем России. Они еще были правы, но правоте этой осталось недолго жить.