Морок

– Нет, во-первых, ты его штопаешь косой лесной бабы, помнишь, срезала в лесу? В той косе сила жизни огроменная, волосы из косы будут держать его на самом краюшке, а во-вторых, я ж тоже не с ума сошла, мы его обязательно оживим… Ну, вот как тебе сказать… Вот ты живёшь в Краю? Живёшь и живёшь себе. А ты не думала, что у него изнанка есть? Нет? У юбки есть, у кофты есть, у камня есть. Значит, и у Края есть? Только Край-то он не юбка, его просто так не вывернешь, тут приладиться надо. Юбку просто – схватил за оба конца и тряханул. А тут-то рук не хватит, чтобы схватиться. А ведь рубаху большую можно и по-другому вывернуть? С ворота. Ну, стало быть, через горло руку сунуть, там, где прореха-то меньше…

– А зачем нам Край наизнанку вытряхивать? – спросила Лея ошалело.

– Я так устаю с вами, честно, – вздохнула толстуха. – Сейчас нам это необходимо для того, чтобы твой Кеша жив остался.

– Так чтобы он жив остался, нам просто не надо было его убивать! – догадалась Лея.

– У нас с тобой мало времени на разговоры, ну да ладно. Ты и я, вот мы в Краю живём. Так? Так. Да нет, слушай, не поймёшь ты. А пока я тебе буду рассказывать, Кешку потеряем.

– Ничего, я уже его в этой комнате пару раз потеряла, как-то привыкла, третий раз – переживу, – съязвила девушка.

– Зеркало есть? – серьёзно спросила толстуха.

– В коридоре, – быстро сообразила Лея.

– Неси!

Через несколько мгновений Лея вернулась раскрасневшаяся и запыхавшаяся, она с силой пыталась влезть в дверной проём в обнимку с большим толстого стекла зеркалом в медной оправе.

– Ну, неужели надо было такое огромное тащить? – поспешила ей на помощь толстуха. – Вот сюда ставь, теперь смотри.

Лея уставилась на свое отражение.

– Видишь что-нибудь, – продолжала толстуха. – Ну?

– Кажется, что-то вижу, – таинственно прошептала Лея.

– Что? – удивилась толстуха её таинственности. – Ты там, кроме своего отражения, что-то ещё увидела?

– Не надо было? – осеклась Лея.

– Не стоило, так что ты видишь?

– Себя вижу.

– Во-от! Ну и как? Красивая?

– Ну, так себе, вроде и ничего, – улыбнулась Лея.

Толстуха издала звук, будто втягивает сама себя внутрь, и через мгновение плюнула в лицо девушки какой-то гадкой буро-зеленой смесью.

– А теперь!

Лея кинулась оттирать то место, куда попала толстуха.

– А теперь нет, – ошеломлённо ответила Лея.

– А исправить можно?

– Можно, – всё так же удивлённо отвечала девушка.

– А как?

– Ну, видишь, оттираю же…

– А где оттираешь? На зеркале или на себе?

– На себе, конечно, что за вопросы, – Лея постепенно приходила в себя и начинала злиться.

– Ну так и Край так же, одно сплошное отражение того, что Там происходит. С изнанки. И уж если что-то оттирать или подправить, надо обязательно Край вывернуть наружу. Иначе не получится.

– А-а-а, – протянула Лея.

– Только если помрёшь, мимо изнанки проскочишь. Так что давай бегом к мальцу. Я рядом буду, только телом с тобой, а сам буду там, с Кешей. Ты за нами смотри. Никого сюда не пускай. А уж если что, меня разбуди. Толкай что есть силы поняла?

Лея неуверенно кивнула.

– Ещё раз спрашиваю. Поняла?!

– Да, – чётко и строго ответила девушка.

Толстуха уселась рядом с Иннокентием, больше не проронив не слова. Казалось, она даже перестала дышать. Но будить и проверять, жива она или нет, Лея не решилась.

***

Иннокентий открыл глаза. Всё было залито солнцем. Насколько хватало глаз перед ним был роскошный пейзаж. Округлый высокий холм, окружённый волнами искусно протоптанных и укреплённых дорожек, окаймляли яблочные сады. Сейчас нарядные, убранные зелёной листвой и цветами, они больше всего напоминали невест. На земле у деревьев лежали крупные спелые яблоки: зеленые, полосатые, розоватые, ярко-желтые, словом, какие только можно было себе вообразить. Холм по низу опоясывала широкая река, окружая местечко плотным кольцом, едва различимым из-за молочно-белых туманов у подножия возвышенности.

Иннокентий встал и поспешил за одним из яблок. Пройдя несколько шагов, он уткнулся лбом во что-то твёрдое. Юноша помотал головой, и вытянул руку вперёд, как будто пытаясь в кулак сжать пространство. Однако и рука его, не успев даже разогнуться в локте, натолкнулась на невидимое препятствие. Яблоки лежали тут же, внизу, такие аппетитные, и манили к себе. Но коснуться их было невозможно, всюду было что-то невидимое и очень плотное.

Иннокентий попытался прощупать, насколько далеко тянется удивительное препятствие, а потому похлопывая по нему руками двинулся вправо. Дойдя до края холма, он посмотрел вниз. От высоты закружилась голова. Он аккуратно протянул ногу вперед и опустил там, где краешек тверди уже заканчивался. Нога тут же уперлась во что-то твёрдое. Сделав еще шажок, Иннокентий понял, что он как будто висит в воздухе над землёй, подобно птице, не принадлежа ни небу, ни тверди, ни морю. Он стоит в абсолютной пустоте. Дыхание перехватила неизъяснимая радость, глаза наполнились слезами. Это было невыносимо прекрасно. Всё это: изумрудно-зелёный холм, кисельные туманы, блестящие яблоки, нежно-белые цветы и даже цветущий неподалеку терновник.