Морок

– Помилуй, что ж тебе не так? Еда есть на столе, батрачить тебе не надо ходить в крестьянские хозяйства. Что ты? Все у тебя есть. Изба есть, еда есть, я тебе не изменил за всю жизнь ни разу. Не обидел тебя ничем. Не ударил ни разу, слова плохого не сказал. Что ж тебе надо-то?

– Да ты издеваешься? Я ж тебе только что сказала, что мне надо!

– Ну, еще раз, значит, скажи, я не понял.

– Все ты понял! Все ты понял! Только тебе это не надо ничего! Конечно, зачем тебе умная ловкая жена, которая с королевой на одной ноге. Зачем тебе такая жена? Страшно, да? С такой женой и не знаешь, что делать: вокруг нее люди, все ее уважают, да? А с такой женой ты сам-то – никто! Никто! Куда лучше глупую простушку иметь как собаку дома: пришел домой – она и рада, хвостом виляет, и какой бы ты ни был, все ты для этой глупой жены будешь самым лучшим! Так, да?

– Да не нужна мне умная жена, у меня есть ты!

– Ах вот так! Да?! То есть я глупая?

Лекарь хлопнул дверью вместо ответа. Не то, чтобы ему нужно было срочно на работу, пара заключенных в строгих подвалах могли бы ждать еще несколько дней, вплоть до смерти, никого особо не волновала их судьба, кроме их родственников. Но королевский лекарь в моменты ураганов и проблем в семейной жизни всегда самым наилучшим образом стремился выполнять свои обязанности. Если даже вокруг все были здоровы, он, во время ссор с женой, принимался лечить окрестных котов и принимать роды у собак. Кстати, все его знали, как отменного врача и трудолюбивого человека.

***

Девка орала, вцепившись в горло Вениамина. Книжник неловко улыбался.

Становилось совсем неудобно. На происшествие собралась уже почти вся деревня. Поспешали даже хромые, кривые и беззубые жители. Те, кто не мог ходить, ползли на крик.

Деревенский староста, сухонький и востроглазый мужичок, бегал вокруг застывшей парочки и причитал.

Маги пятились задом к лесочку, надеясь ускользнуть, однако Вениамина крепко держала местная дородная девка, и спасти его и думать нечего было.

Богдан и Ярослав уставились на Матильду, Богдан для ясности даже начал насвистывать, изображая то ли ветер, то ли внезапный приступ легкомысленности. Лея застыла рядом с Вениамином, раздумывая, как ей поступить: начать голосить, объяснив местным, что ее силой захватили маги, или пятиться с остальными задом в лесок. Первый план обещал жизнь долгую, второй – интересную.

Староста тоже причитал не от удивления и возмущения произошедшим. Он тянул время, чтобы отложить необходимую и обязательную в таких случаях речь к соплеменникам. Пока он поскуливал, народ безмолвствовал и ждал. Пожалуй, у старосты был самый сложный выбор: дородная девка, вцепившаяся в юношу, была его дочерью. Дочь старосты была немой. С детства, как он уходил ее мать горящим поленом, перестала, бросила эту привычку – выражать эмоции и мысли посредством слов. Довольно с нее было того, что мать была многословна, в связи с чем жизнь болтуньи окончилась раньше, чем она выдала дочь замуж. Про то, что Аннушка молчалива, знала вся деревня. И вот теперь вся деревня видела, как эта самая Аннушка блажит на всю округу мужицким басом. С одной стороны, старосту одолевала радость: наконец-то дочь можно будет выдать замуж, поскольку она стала как все, то есть заезжий маг сотворил чудо, вернул ей речь. Но омрачало картину другое: как поступить с магами? С отеческой радости надо бы их, как благодетелей, приветить, накормить, золотишка какого подкинуть на дорогу. Но ведь все знают, что бывает, если войти в приятельские отношения с волшебниками. А вдруг кто из деревни сдаст псам, что староста в союзе с магами. Не сносить ему головы. Да и Аннушку зашибут, а уж теперь, когда она стала нормальной, ее совсем жалко под топор пускать, добро бы, пока немая была, так, может, оно бы и к лучшему, – хвать по шее болезную, чтоб не мучилась. А вот теперь это было и вовсе ни к чему.

Впрочем, не было ничего проще упустить момент, который позволял бы схватить магов, дать им утечь, объявив погоню с запозданием хоть на чуть-чуть, чтобы уже не было надежды догнать беглецов. Собственно, этого и добивался староста. Однако маги не хотели тикать без товарища, а товарища крепко держала Аннушка.

Небо заволокло тучами, откуда ни возьмись взялся и закружил холодный ветер. В этот миг расстановка сил на поле радикально поменялась. Маги застыли на месте, уставившись на то, как селяне задом пятились туда, откуда возникли, к своим домам. Аннушка бросила свою жертву и стремглав, не закрывая рта и не снижая громкости, ретировалась в сторону деревни. Лея схватила пытавшегося сбежать старосту за руку. Только Вениамин не сменил положения в пространстве. Он остался стоять так же, как и несколько мгновений до этого, будто Аннушкина рука продолжала держать его. Староста брыкался и причитал, но не сильно, опасаясь разозлить магов и навлечь беды на семью и деревню.