Морок

– А вот теперь вижу, что и вышло, – рассмеялась в ответ Аксинья. – Видишь, ты ведь ко мне пришёл, а не куда-то во дворец. И теперь-то от меня зависит, что дальше будет с Краем. Кто победит? За кем останется трон? Всё это сейчас зависит только от меня. Если бы я ныла, как ты, что тяжело или трудно, то ничего бы и не поняла. Тут, малой, важно помнить свои желания. Если б я забыла, думала бы просто: на кой чёрт ты мне сдался – лишь бы убрался бы отсюда поскорее, да и не заметила бы, что жизнь Края по одному из возможных путей направила. Но я-то всё помню. И понимаю, что вот сейчас мое желание исполняется. Конечно, не так я себе все это представляла, не так. А вышло так, как жизнь установила. Кухарка решает, кому жить, а кому умирать, кому править, кого казнить.

Глаза Аксиньи блестели каким-то странным огнём, она казалась безумной, однако, в этом было особое очарование – все движения её, несмотря на полноту, напоминали экзотический танец искусной плясуньи. Одним словом, зрелище было завораживающим, будто сама судьба в обличии кухарки ткала свое полотно из разных лоскутков, и, если внимательно смотреть и ничего не пропустить, могло стать понятно, что же будет дальше.

Во всяком случае, все, кто был в этой комнате сейчас чувствовали, что присутствуют при чём-то невероятно важном. Миролюб и Иннокентий стояли, боясь пошевелиться, затаив дыхание, чтобы не спугнуть ненароком танец судьбы.

– Я больше не хочу. Я хочу к маме, – жалобно заговорил Иннокентий немного погодя. – Не надо мне больше походов, я в свою деревню хочу, воду носить, дрова…

– Но ты же понимаешь, что это невозможно, никак, никогда…

– Да почему же? Я просто сейчас пойду по дороге и вернусь по ней домой?

– А разве ты сам из деревни ушёл? А? Или тебя, может, выкрали?

– Да наплевать. Все, старая мечта сбылась. У меня теперь новая мечта! Слышишь ты?! Кто там мои мечты слушает, – заорал Иннокентий на весь трактир. – У меня новая мечта: я домой хочу! Слышите вы?!

Аксинья неодобрительно качала головой:

– Так все в походах домой-то хотят. Это нормально. Это просто ещё один момент исполнения мечты о путешествиях – хотеть домой. Ведь, когда люди сидят дома, им незачем туда хотеть. Так что эту твою мечту никто исполнять не будет, милый мальчик. Потому что желание попасть домой – это знак, что ты в походе, в том самом, о котором мечтал…

– Что же мне теперь делать? – совсем растерялся Иннокентий.

– Во-первых, быть благодарным…

– Да за что? За это вот всё?!

– Да, за то, что сбывается твоя мечта, и за это вот всё, как ты говоришь…

***

– А ну, как засада это? – шипел, строя воинственные рожи, Ярослав. – Вдруг, псы за пригорком. Мы выйдем навстречу, и нас сцапают?

– Да они нас боятся больше, чем королевы, – беззаботно пожала плечами Лея.

– Откуда такая уверенность? Я ещё пожить, например, хочу! – возмущался Богдан.

– Потому что я знаю! Я выросла в таких местах. Я такая же, как они. И я их знаю. И знаю, что они больше всего на свете боятся вас, магов. И сейчас они уверены, что вы каждого из них запомнили и, чуть что, каждого проклянёте до седьмого колена, что, как только вас заберут псы, деревня сгорит вместе с жителями дотла.

– Что, прям все в такие сказки верят? – удивился Вениамин. – Я, между прочим, тоже не при дворце рос, и ни во что такое не верил…

– А как же ты книжником-то стал? – Лея начинала злиться, возмущённая недоверием.

– Книжники – это другое. Все их причисляют к магам, но это другое, их не боятся. Я, признаться, сильно удивлён, что та девка заблажила на всю округу. Я сказал ей, что я книжник и могу помочь, только она молчала всё время, ну, я решил показать…

– Ага, – Лея продолжила рассуждать, – то есть эта девка сейчас уже рассказала своим сородичам всё, что ты ей наболтал? Теперь они все думают, что мы книжники… Ну что, поздравляю нас, теперь никто нас точно не боится. Все решили, что мы балаган. Фокусники?!

Лея металась от сосны к сосне, как раненая медведица, выла и стонала от негодования. Смотреть на неё было страшновато, сейчас, видя её такой, никто уже почти не сомневался, что Бориса убила именно она.