Мороз на земле (СИ)

Может быть, Шерлок не совсем прекращает думать во время секса, мелькнула смутная мысль; тот, определенно, прекрасно знал, чего хочет Джон, гораздо лучше, чем он сам это понимал. Джон подумал, что мог бы заниматься этим каждую ночь, всю свою жизнь. Шерлок Холмс — восхитительный, красивый, умный, высокородный Шерлок Холмс — стоит на коленях перед ним, погружая член Джона в свой рот. О, боже. Это ощущение его горячего жадного рта!.. Джон толкнулся снова, а затем просто не мог остановится; он ощущал как горло Шерлока сжимается вокруг него, чувствуя себя просто фантастически. В паху собирался знакомый жар, и он чуть отстранился. Вместо имени Шерлока из горла его вырвался сухой придушенный звук. Шерлок открыл рот, чтоб вдохнуть, и снова вобрал его член как можно глубже.

— Шерлок, — с трудом выговорил Джон. — О боже, Шерлок, я сейчас… — Тот снова вылизал чувствительное местечко, и Джон подался вперед, чувствуя, как изливается в этот удивительный рот. Он толкался в него снова и снова, а Шерлок облизывал и вбирал его в себя, задыхаясь, пока Джон, наконец, не нашел в себе силы отпрянуть, разбрызгав последние капли семени по лицу Шерлока. Потом опустился рядом с ним на колени и сказал, задыхаясь:

— О боже, ты… Прости…— Джон попытался вытереть его лицо, но Шерлок отвел его руку.

— Нет, — сказал тот. — Я хочу, чтобы это было на мне. Я хочу, чтобы это осталось. Я хочу пойти завтра на Даунинг-стрит вот так, чтобы он унюхал твой запах на мне и знал, что я твой.

Джон посмотрел на него: его растрепанные волосы, сияющие глаза, влажное лицо и припухший рот, и сказал:

— Боже мой, ты не можешь, я уже снова твердею от одного только взгляда на тебя.

— Хорошо, — довольно сказал Шерлок.

— Но, в любом случае, мы еще не закончили, — сказал Джон, поднял его и потащил в постель.

Джон быстро разделался со своей одеждой, всё равно он уже был наполовину раздет, а затем стащил всю одежду с Шерлока и подтолкнул его к кровати так, чтобы тот лег прямо на подушку.

— Тебе нравится, когда я трогаю тебя, помнишь? — сказал он, садясь на бедра Шерлока и скользя руками по его груди. Шерлок задрожал и начал выгибаться, пытаясь сильнее прижаться к телу Джона, но тот удерживал его бедра.

— Я буду касаться тебя и сделаю это так, что завтра ты будешь ни на что не способен. Каждый раз, когда ты пошевелишься, повернешься или сядешь, ты будешь вспоминать о моих руках на тебе. — Он взял кисть Шерлока и облизал его пальцы. — Я так это сделаю, что ты даже перо не сможешь взять, чтобы не стать тут же очень твердым. — Джон тщательно облизал каждый палец Шерлока, крепко прижимая его другой рукой за запястье к постели. Он провел кончиками пальцев по его горлу, и вновь по груди, лаская соски, которые уже затвердели маленькими бутонами, а затем потер их так, что Шерлок начал метаться под ним, и лизал их, пока тот не стал корчиться. — Каждый раз, когда ты будешь двигаться, — шептал он, — ты будешь чувствовать, как твоя рубашка касается тебя здесь и будешь вспоминать мои губы на своем теле.

Шерлок лежал, тяжело дыша, с широко распахнутыми глазами, зрачки стали широкими, взгляд безумным, когда Джон чуть приподнялся, чтобы поцеловать его в губы, скользя пальцами по длинному боку Шерлока к его бедрам и обратно. Шерлок попытался повернуться к нему, но Джон прижал его бедра к постели. Он проталкивал свой язык в его рот, жадно целовал его губы, слизывая с них свой собственный вкус и проталкивая свой язык дальше, стремясь вызвать у Шерлока свежие воспоминания о толстом члене Джона в его горле. — Всё, что ты завтра попробуешь, будет напоминать тебе обо мне, — властно сказал он, наслаждаясь дрожью, охватившей всё тело Шерлока.

Джон скользнул вниз и взял его за руки, мягко целуя нежную кожу на внутренней стороне запястий, а затем вытянул его руки над головой.

— Возьмись за изголовье. И не двигайся, пока не разрешу, — сказал он, и потянулся за мазью.

При первом прикосновении скользкой руки Джона к его члену, Шерлок застонал и попытался упереться ногами в кровать, чтобы выгнуться, но Джон мягко толкнул его обратно.

— Расставь ноги. Шире. Вот так. — Он уселся между ног Шерлока, проведя по ним медленным ласкающим движением вверх к бедрам, затем к маленькому отверстию между ним. Он потер своим пальцем там, очень легко, но Шерлок раздвинул ноги как можно шире и умоляюще застонал.

— Это мое, — напомнил ему Джон, скользнув кончиком смазанного пальца внутрь. О боже, там было так узко, гораздо уже, чем у бедного, постоянно используемого Тэдди. Джон не пытался продвинуться глубоко, просто поглаживал кончиком пальца колечко напряженных мускулов, пока не почувствовал, что Шерлок расслабился.

— Это мое. Однажды я засуну свой член в тебя. Только я. Никто больше так тебя не коснется, никогда. Я хочу, чтобы каждый раз, когда кто-то посмотрит на тебя и просто подумает о твоей заднице, ты вспоминал, кому она принадлежит. Вспоминал о моих пальцах внутри тебя, о моих руках на твоей коже, на твоем теле.