Морская дорога (ЛП)

Должна рассказать тебе ещё кое-то о Винланде. Мы были дома в Глауме, примерно в это же время года, или, возможно, чуть позже. Снаружи бушевала буря, а мы сидели у очага и слушали, как завывает западный ветер. Не помню точно, кто гостил у нас тогда: по осени нас часто навещали гости. Пора между уборкой урожая и зимой — подходящее время для тех, кому не сидится дома. Смеркалось, мальчики вернулись домой. В тот год они провели дома последнее лето вместе, отправляясь верхом вдвоём. Иногда они возвращались той же ночью, иногда не появлялись неделями. Раньше я беспокоилась за Торбьёрна, — он может либо затеять драку, или ввязаться в ссору, а если его убьют, тогда Снорри будет обязан отомстить за брата. Когда их обоих не было дома, мне всегда становилось не по себе. Я старалась не смотреть, возвращаются ли лошади, но всё же поглядывала, не в силах ничего с собой поделать. Как только они уехали из дома окончательно, не остаётся ничего иного, как изводить себя переживаниями. Следующей весной Снорри отплыл в Норвегию, и я слышала новости о нём лишь раз в три года, причём весточка достигала меня спустя шесть месяцев, с тех пор, как его видел человек, что принёс её. Я молилась за него каждый день, но всё же переживала не так сильно, как в ту пору, когда он был молодым человеком и разъезжал вместе с друзьями по всей Исландии. К тому времени как Снорри вернулся из Норвегии, Торбьёрн тоже уехал.

Торбьёрн отправился в Миклагард, когда ему только исполнилось семнадцать, там он вступил в варяжскую дружину. Прошло больше десяти лет, прежде чем он вернулся домой, и когда он переступил порог, на миг мне показалось, что это какой-то чужестранец. Потом я поняла, что этот иностранец с загрубевшим лицом и выцветшими волосами, в необычной одежде и есть Торбьёрн. Он источал неукротимый дух, предупреждающий о скрытой внутри силе, его облик показался беспокойным, даже угрожающим, хотя это и был мой сын. Он был вспыльчивым, крепким мальчиком, ростом не выше своего отца, крайне трудолюбивый дома, но всегда слишком задиристый, склонный к драке. Человек, который вернулся, был уже не такой агрессивный, но, Агнар, я бы опасалась оказаться его врагом. Однако, будучи его матерью, очень скоро мне стало ясно, сын никогда не позволит, чтобы я испытывала в чём-либо нужду, покуда жива. Он привёз домой сундук, набитый восточными сокровищами: шелками и самоцветами, переливающимися разными цветами. Брату он подарил зловещий кривой меч, который выглядел так, словно выкован из двух металлов — клинок был одновременно гибким как хлыст и жёстким, и каждый, кто видел его, дивились такому чуду. Торбьёрн вернулся как раз тогда, когда заболел Карлсефни, и я очень переживала за него. Я хорошо помню, как муж сидел вместе с Торбьёрном за столом и изучал вещицы из незнакомых ему металлов, и задавал один за другим вопросы о далёких странах, в которых побывал сын, каково там живётся людям, как мужчины разрешают распри. Расспрашивал о морях, приливах, и о неведомых богах, в которых верят те язычники. Той зимой Карлсефни вообще не выходил на улицу. К следующему июню он так разболелся, что не смог поехать верхом на тинг, который пропустил лишь однажды, с тех пор, как мы поселились в Глауме. Но его никогда не покидало любопытство, Агнар. Будучи уже не в состоянии путешествовать сам, он бесконечно расспрашивал странников. Он внимательно слушал и мог прочитать человека как книгу.

Пора вернуться к нашей работе. В то время Торбьёрну исполнилось пятнадцать, и он никогда не бывал дальше Тингведлира, места проведения альтинга. До того, как Снорри уехал, они с братом были очень близки. Снорри всегда снисходительно относился к проделкам брата, и я подозреваю, он часто оберегал Торбьёрна, не позволяя ему влезть в неприятности. Снорри не был завистливым мальчиком, но четыре года — довольно большая разница у мальчишек-подростков. Торбьёрн вырос очень быстро, и с тех пор они почти сравнялись. После этого они расстались на много лет, но, когда снова встретились, показалось, что спустя всё это время между ними ничего не поменялось. Я рада, что мне удалось дать своим сыновьям то, чего была лишена сама — я имею в виду общество друг друга. Пока у меня не было моих мальчиков, я всегда завидовала братьям и сёстрам. Хотела бы я противостоять миру вдвоём, а не в одиночку. С тех пор как родился Торбьёрн, я больше не испытывала этого чувства, потому что сумела подарить своим детям этот бесценный дар.

Останови меня Агнар, а то я так буду рассказывать тебе о сыновьях, так и не перейдя к делу. Знаешь, я скучаю по ним. Скучаю по сыновьям, и по своим невесткам, и внукам, и хочу, наконец, увидеть правнука. Думаю, уже пора отправляться домой.

Молодец, что остановил меня. Так вот, мы были дома, в Глауме: я, Карлсефни, двое наших сыновей в промокшей одежде, с раскрасневшимися лицами, после бешеной скачки сквозь дождь и ветер. Тем временем наши гости подвинулись поближе к огню, а домашние рабы убирали остатки вечерней трапезы. Снаружи опускались сумерки, а ветер всё крепчал, усиливаясь до бури.