Морская дорога (ЛП)

Должно быть, то лето было во власти демона. Мы боролись за жизнь и на море, и на суше. Большая часть поголовья скота погибла от истощения, не дождавшись весенней травы, охотничья экспедиция так никогда не вернулась, как и не появился ни один корабль с припасами. Той зимой у нас было вдвое меньше запасов рыбы, чем требовалось, и очень мало говядины или баранины. В основном мы питались тюлениной, говорят, это самое лучшее мясо, способное наделить человека силой тюленя, ведь этим животным приходится бороться с самыми опасными врагами Зелёной страны — морем и непогодой. Но чем бы ты не питался, чтобы стать сильным, пищи должно быть достаточно.

Наступила зима. Снега навалило по самую крышу, а внутри было как в тёмной, грязной и холодной пещере, несмотря на то, что мы топили очаг высушенными водорослями. Всё что я помню о той зимовке — это грязь. Повсюду сажа, тюлений жир, дым и грязь, а горячей воды не было вовсе. Мне нравится жизнь в Глаумбере хотя бы потому, что там есть горячий источник. Раз в неделю, накануне воскресенья мы купаемся в нём. Смыть с себя всё былое — самое лучшее заклинание против злых сил. В Гренландии это почти невозможно. Здесь тоже не самая чистая страна, но, похоже, там, где солнце способно прогнать силы зла, это и неважно.

В Херьёльфснесе среди грязи, тьмы и голода призраки чувствовали себя вольготно. Там жил один одержимый. Он кричал и стучал по стенам, а ночами метался по комнате и сбрасывал со спящих на лавках людей шкуры, убеждая всех проснуться и защищаться. В конце концов, нам пришлось его связать.

Пусть тебе всё это кажется кошмаром, но люди никогда не отчаивались. Даже тогда я ясно видела, что всё это благодаря Херьёльфу и его сыну Бьярни. В Исландии люди до сих пор насмехаются над Бьярни Херьёльфсоном, человеком, который первым увидел Винланд, но даже не попытался высадиться. Я могу понять его. Бьярни — "однодум", он отправился в плавание на поиски отца. Ты знаешь, как это случилось, нет? Херьёльф отплыл в Зелёную страну тем же летом, что и Эрик, а Бьярни тем временем был в Норвегии. Когда Бьярни вернулся в Исландию, отца не оказалось дома, он оставил сыну послание следовать за ним в Гренландию. Так Бьярни и сделал. Мой отец сказал, что у Бьярни нет смекалки. Но, конечно же, мой отец завидовал ему, потому что сам тогда не отправился с Эриком, и это бросило тень на его репутацию на всю оставшуюся жизнь. В Гренландии почетно считаться одним из первых поселенцев. Бьярни вез отцу богатый груз, он не был дураком, и поэтому не стал рисковать, исследуя новые земли, ведь уже наступила осень. Он поступил разумно, Карлсефни всегда так считал. А ещё, он говорил, что если бы Бьярни первым достиг той земли, то поселение в Винланде существовало бы и по сей день. Я не утверждаю, что во всём виновата семья Эрика. Карлсефни тоже сыграл свою роль. Но Карлсефни не испытывал зависти, он признавал, что Бьярни в какой-то мере был более достойным человеком.

Во всяком случае, той зимой я была на волосок от смерти, но Бьярни Херьёльфсон всячески поддерживал нас, и я поняла, что могу доверять ему. Он был язычником, как и его отец, но мне казалось, что по своей природе он верующий.

В Херьёльфснесе был христианин, вольноотпущенник, кельт с Гебридских островов. Той зимой он уехал в Эриксфьорд, так как Тьёдхильд, жена Эрика, послала за ним. Херьёльф сказал, что Тьёдхильд хотела поговорить с ним о новой вере. Мой отец выдохнул с облегчением. Он считал, что его собственное крещение может показаться помехой в Гренландии. Ведь Эрик был не из тех людей, что жаловали новых богов.

— Эрик всё такой же, — сказал Херьёльф, когда Торбьёрн спросил его об этом. — Но Тьёдхильд готова без конца слушать о новом боге. Не самая благополучная ситуация. Но ты сам всё увидишь. Думаю, будет лучше, если мы больше не будем обсуждать это.

Мой отец запросто мог поменять веру, если это было выгодно, но я чётко дала понять, что не сделаю этого. Не потому что я так уж глубоко веровала, а, боюсь, из-за того, что презирала отца, и вела себя как зануда.

— Надеюсь, что встречу в Эриксфьорде христиан, — сказала я. — Рада, что вы сочувствуете им.

Херьёльф не обратил внимания, но Бьярни задумчиво посмотрел на меня. Когда остальные вышли, чтобы на зиму вытащить на берег корабль моего отца, он подозвал меня и показал мне надпись, выжженную на изголовье его кровати.

— Ты можешь прочесть это?

— Нет.

— Тогда я прочту тебе по памяти:

Я молю Господа

Направить меня в моих странствиях

Пусть Господь на небесах

Раскинет надо мной свою распростёртую длань.

— Это звучит примерно так, насколько я помню. Я не христианин, но уважаю того, кто сделал эту надпись. Он вырезал её для меня, прежде чем отправился в Братталид. Я нисколько не удивлюсь, если Тьёдхильд поверит в то, что он ей расскажет. Вот увидишь.