Морская дорога (ЛП)

В ясную погоду плаванье, как и сама жизнь, может показаться таким простым, но в любой момент погода может испортиться, и натянутая нить, на которой висит твоя жизнь, может оборваться. Позже стало ясно, что в некоторые года невозможно достичь Винланда, но мы пересекли пролив, что сейчас служит границей обитаемого мира, и для нас распахнулись двери в пустынные земли. Так что два деревянных корабля, несущие на борту сорок девять мужчин, пять женщин, шесть коров и быка, дюжину овец, шесть лошадей и клетки с курами, беспрепятственно проделали путешествие из мира смертных в мир, оставшийся неизменным с шестого дня сотворения. Хотя, конечно, это было не совсем так; мы везли с собой наше прошлое, будто не погребённый труп. Мы увидели всё, что описал нам Лейф, и спустя неделю после встречи двух кораблей в Люсуфьорде, ступили на остров Бьярни, всё это время оба корабля шли вместе.

Везде было глубоко, и мы нашли единственное место, где сумели подвести корабли к плоскому камню. Птичьи утесы возвышались над нами, и наши голоса отдавались эхом. С утесов острова Бьярни каждую весну можно было собирать необычайно богатый урожай птичьих яиц, и ещё больше с гагачьих кладок на вершине острова. Карлсефни отыскал путь наверх, и пока его люди поднимались на скалу, я перелезла через фальшборт на второй корабль, чтобы поболтать с четырьмя женщинами, которые плыли вместе с командой Снорри. Все они были простыми жёнами поселенцев, и говорили со мной уважительно, но не заискивали, как рабы. Хельга — жена кузнеца из поместья Снорри в Дюрнесе. Она мне понравилась — хоть и молодая, но бойкая и толковая. Волны мягко покачивали корабли, а кранцы из тюленьей кожи поскрипывали, касаясь скалы. Над нами без устали кричали птицы, порой роняя вокруг помёт. Мы стояли в тени утёса, который, казалось, нависал над нами. Море было спокойным и чёрным, словно чернила.

— Я ждала удобного случая поговорить с тобой, — сказала я, после того, как мы немного поболтали. — Ты когда-нибудь принимала роды?

Её глаза округлились, и взгляд упал на мою талию.

— Я знаю, что делать, — сказала она. — Несколько раз я видела, как рожали. Когда это должно произойти?

— Думаю, к Йолю.

— На Йоль. И где мы будем к тому времени?

— Надеюсь, в домах Лейфа.

— Я тоже на это надеюсь, — сказала она, а затем, — как ты думаешь, в этой стране кто-нибудь рожал ранее?

— Я не знаю, — сказала я ей, — но здесь умер Торвальд.

Когда люди вместе с Карлсефни спустились со скал, то сказали, что на юге увидели берега Винланда, а земля, которую мы оставили позади тем утром, исчезала в серой дымке облаков, а ещё они почувствовали дуновение холодного ветра, который предупреждает о скором изменении погоды. После чего на обоих кораблях начались спешные сборы, и через несколько минут мы снова подняли паруса, на этот раз, чтобы достичь Винланда.

Мы с Карлсефни очень хорошо ладили в том путешествии. Когда я вспоминаю те ранние дни, я вижу долгое плавание, тогда мы не знали, где окажемся дальше. Мы провели в путешествии четыре года, а потом поселились в Глауме. Больше половины жизни я хозяйничала в большом поместье, будучи женой и вдовой одного из самых уважаемых мужей Исландии. Я знаю, мне повезло, но иногда мне приходилось бороться со страшной пустотой внутри. Обычно это продолжалось недолго. Эта пустота часто приходит осенью, и в течение нескольких дней я боролась с ней. Я никогда никому не рассказывала об этом. Самое худшее, когда она посещает меня после Йоля, и тогда сидит глубоко внутри, и мне приходится мириться с ней месяцами.

Я волнуюсь, рассказывая тебе это. Я чувствую дрожь, и если сейчас подниму руку, думаю, она задрожит, видишь? Разве это одержимость? Нет, я говорю, что пустота внутри. Есть черви, что заводятся в кишках у человека и медленно грызут их изнутри. Их можно подхватить, если питаться травами с овечьих пастбищ. Ужасно. Но пустота приходит не оттуда. Возможно, это в каком-то роде душевный червь. Он гложет меня где-то под ребрами, и у меня не остаётся ничего внутри, чтобы радоваться жизни, лишь пустота, которую я любой ценой должна скрывать. Теперь я знаю, что пустота уйдет, как только я перетерплю её, зная, что она уйдёт, пусть и на время, когда солнечный свет вернётся снова.

В Винланде я освободилась от этого демона; и более того, я никогда не ощущала его хватку, пока мы не поселились в уютном месте — в Глауме, у нас было всё, что только можно пожелать в жизни. Путешествия в Винланд по большей мере были пугающими, опасными и неудобными, но тогда я была довольна жизнью. Я никогда не ощущала, что мне нужно что-то большего, чем то, что мне пришлось пережить. Я испытывала боль, но только не разочарование.