Морская служба как форма мужской жизни

Однако, скоро он повстречал достойную компанию ровесников и бывших сослуживцев. Вместе ходили в бассейн. Резались в настольный теннис и волейбол. Вспомнили и забытый уже преферанс. Прямо скажем, все игроки были еще те, но навыки восстановили, правила вспомнили и играли «по маленькой».

Но главное – они сами собой, совершенно ненавязчиво, перешли к рассказам о своем прошлом. Это возвращало их в молодость. Психотерапевты говорят – это да еще просмотр старых альбомов и фотографий – хоть немного, но омолаживает! Пусть и внутренне, но…

Говорят, что один из рецептов неувядающей молодости состоит в том, чтобы хоть иногда возвращаться в свое прошлое – посещая малую родину, рассматривая выпускные альбомы, встречаясь с друзьями-товарищами. Нет, ну действительно, кто теперь сможет вас назвать детским, уменьшительно-ласкательным именем? Только близкие родственники да друзья-ровесники!

И потекли, сами собой, реки красноречия. Простого, бесхитростного…

А Бардин вспоминал далекое-далекое время. По теме и по случаю. И один раз рассказал вот что:

– Были мы еще второкурсниками, точнее – только-только ими стали, и бегали во всю прыть по коридорам училища, скользя по зеркально надраенному паркету цвета красного дерева. Запах свежей паркетной мастики висел везде!

И на одном из поворотов чуть-чуть не сшибли напрочь высокого стройного капитана 1 ранга с папкой в руках.

Мы прятали глаза и мямлили какие-то извинения, а он, в ответ, посоветовал нам, в другой раз, не очень быстро бегать без особого повода, Особенно с риском для жизни старших офицеров. Выходить надо заранее, не распыляя времени по мелочам – еще посоветовал он. Затем, вновь оглядел нас и, безнадежно махнув рукой, пошел куда-то по своим делам.

Только тут мы заметили золотую звезду Героя над нагрудным карманом щегольской, чуть удлиненной тужурки, даже с виду не такой как у наших преподавателей.

Чуть ниже звезды были три скромненькие планочки. А у наших преподавателей их было всегда много – штук по десять-двенадцать. По этому поводу мы перебросились парой фраз с другом Геной.

– Вот серость пожарная! – услышали мы удивленно-презрительную реплику. Причем, явно в свой адрес. Голос был знакомый.

И из-за моей спины вдруг вырос «пятак» Сырцов, отбывающий в нашей роте повинность в качестве ее старшины. Старшина он был хороший – требовательный, знающий и вездесущий. Кроме того – борец-классик, всяческий чемпион, уже замучивший нас, всю роту, спортом почти насмерть. Надо сказать, честный и порядочный, где-то снисходительный к курсантам. Многие ротные балбесы с его помощью пересдавали свои неудовлетворительные знания на «хорошо» и «отлично». У Сырцова был авторитет и среди преподавателей чуть ли не на всех кафедрах.

– Это планки орденов Ленина, Красной Звезды, медали «За Боевые Заслуги», серьезная и уважаемая правительственная награда, чтоб вы, детки, знали! Ни у кого из наших преподавателей таких просто нет! У них всякие юбилейные и «песочные» медали. (Мы с Генкой уже знали, что такое «песочные», то есть – ведомственные, за выслугу лет.).

А он специально носит планки только боевых орденов, которые есть только у него, у начальника училища и еще у кого-то. Некоторых это бесит прямо до пены изо рта, что, видимо, ему и нравится. Кстати, знаете, что орденские планки стали носить первыми на русском флоте, еще в апреле 1917 года? А в Советской армии – уже аж в 1943 году! Да откуда вам! Книжки читать надо, в библиотеки ходить, а не в «чай-хане» родительские денежки просиживать!

– А Герой у него за что? – хором спросили мы.

Сырцов заговорщицки понизил голос и, оглядевшись по сторонам, сказал: – За Карибский кризис, он тогда дизелюхой командовал. У Кубы ходил под американскими авианосцами. Вы про Карибский-то кризис знаете?

– Ну, конечно, в общих чертах… – храбро ответил я.

– Значит – ни черта вы не знаете! – удовлетворенно заключил Сырцов, – Летите сейчас в свою поточную аудиторию, а то опоздаете! После занятий зайдете в старшинскую! Поговорим!

Нас тут же сдуло, день пролетел незаметно в привычных заботах, а уже перед отбоем завернули к старшине, заинтригованные его рассказом.

Он откуда-то знал про таинственные события большой политики того времени. И важно рассказывал, как там наши лодки ходили, и как супостат за ними охотился. Старшина намекал на какие-то свои доверительные источники.

– Вы представляете, среди всего американского флота! – восторженно пояснял он, – Еще бы чуть-чуть – и такая бы драка была! Бомбить их не бомбили, но вот долбануть форштевнем – старались супостаты, как могли. И наши знали, что в случае чего им домой уже не вернуться! Дизелюха – это тебе не атомоход, хочешь – не хочешь, а всплывать приходится, и иногда не в самые подходящие моменты. Опять же скорость ползущей черепахи, а чуть добавь хода, когда прижмет – вмиг батареи посадишь, особенно если они уже заслуженные! Вот там Окунев и еще три командира лодок получили Героев! Даже в ЦК КПСС не знали, что это были обычные дизельные лодки! Атомных-то было – раз-два – и обчелся, да и еще не доведенные, как следует, до ума…