Морская служба как форма мужской жизни

Мало того, что он отговорившись, даже не моргнув глазом, сказал генералу, что это специальная морская фуражка особой аэродинамической формы, не сдуваемая ветром. Нет! Он решил добить генерала, и пришел в кабинет начальника училища, где сидел этот «зеленый» проверяющий и принес ватманский лист, на котором была нарисована фуражка и все встречные воздушные потоки, раскладки векторов силы, прижимающие «грибан» к голове его носителя. Он докладывал, пересыпая математическими терминами свою речь.

Начальник училища потерял дар речи. Увидев золотую звезду и всего пару орденских – именно, орденских планок, на кителе капитана 1 ранга, генерал сделал вид, что понял объяснения, и они мирно разошлись, пожав руки друг другу.

Но курсанты остались уверенными, что он «забодал» недалекого генерала чистой физикой с интегралами, о чем всем рассказывали потом лет десять.

А потом, будучи офицером, отрабатываясь в учебном центре в одном из заграничных ныне городов, я познакомился с инструктором кабинета, мичманом, который долго служил с Окуневым. Мир – тесен, а флот – тем более!

Командир таскал своего штурманского электрика за собой по всем своим лодкам. Хороший командир знает цену людям! От него я узнал, как Владимир Тихонович Окунев стал преподавателем в нашем училище. Тоже – легенда!

А дело было так – После возвращения на флот из Москвы, Окунев был назначен командиром ракетной дизельной подводной лодки проекта 629 «А» и ему было присвоено звание капитана первого ранга.

Лодки этого проекта были первыми серийными советскими подлодками с баллистическими ракетами, сначала с надводным, а затем и с подводным стартом. Такая лодка, «К-102», единственная в мире произвела боевой пуск баллистической ракеты с термоядерным зарядом мегатонного класса по полигону на Новой земле.

Дело было новое, тактика использования ракетных ПЛ только-только нарабатывалась. Дальность стрельбы ракетами была недостаточной, и лодке требовалось подойти к цели близко, явно попадая в зоны действия противолодочных сил НАТО.

Их постепенно вытесняли сначала атомные лодки 658 проекта, а затем и типа «Иван Вашингтон» если на сленге, а именно – наши первые крейсерские РПКСН проекта 667 «А» с шестнадцатью ракетами на борту.

Но лодки-ветераны несли свою службу еще долго, хоть и ушли с Севера до самого конца восьмидесятых они стояли в Лиепае и несли боевые службы на Балтике, назло «Томогавкам» и «Першингам» до скончания Советского Союза. И вот однажды, в самом начале семидесятых, лодка Окунева была направлена на боевую службу в автономное плавание в самый популярный район морского противостояния – в Средиземное море.

Условия обитания на таких лодках были еще те. В холоде вод арктических морей – еще туда сюда, а вот в условиях противно-теплых вод юга – вообще ни к черту!

Аппаратура ракетного комплекса и связанных с ним приборов требовала энергии, энергии и энергии. И – холода! А где его взять? Тогдашние электрические кондиционеры вовсю жрали энергию, но на выходе охлаждали слабо, на Севере еще кое-как, а на юге…

Это все зависело от плотности электролита, требовало постоянных подзарядок, в аккумуляторных отсеках стояла невыносимая жара, естественно. Как всегда на дизельных лодках холод кондиционеров прежде всего получала техника, точные приборы станции, а люди – в самую последнюю очередь. И уж в крайнем случае! Вот такая интересная была жизнь!

Именно на этих подлодках были установлены первый навигационный комплекс «Сигма», ЦВМ «Ставрополь-1», «Изумруд-1». Вот им-то и требовался холод, ибо без холода они сами останавливались или начинали показывать «погоду в Австралии». Четвертый отсек был ракетный, там стояли огромные как башни, три ракетные шахты, выступавшие за прочный корпус как сверху, так и снизу, что не придавало лодки управляемости. Там жили и несли свои спецвахты представители новой подводной профессии ракетчики. Из-за большой плотности населения, отсек называли «китайским», а ракетчиков – китайцами.

Вода за бортом – градусов 30, в отсеках все сорок – сорок пять!

Когда шли под водой, механик расхаживал по отсекам и все высматривал, чтобы еще такое выключить.

Народ почти ничего не ел – жара и духота никогда не располагает к аппетиту. Когда жарко – кусок мяса в глотку не полезет!

Голубая «разуха» была синей от пота, вентиляторы почти не спасали!

И вот приказ выйти в заданную точку, встать на якорь и ждать танкера. Ночью высыпали звезды, стало чуть прохладней, вентиляторы с ревом закачивали пряный воздух ночи южного моря.

На следующий день выбросили сеть и брезент и разрешили купаться. Вся штука в том, что если просто прыгнуть в голубую прохладу – есть все шансы быть унесенным от лодки. Течение такое, что не всякий разрядник выгребет! Вот и плескались – то в брезентовом «бассейне», или держась за сеть, лениво отмокали от жары и зноя.

Но вахтенный офицер зорко следит за всей этой процедурой и ведет учет всем подводникам, кто на легком корпусе.