Морская служба как форма мужской жизни

– А для разведывательных целей! Вдруг на будущее пригодится! И вообще, вы припоминаете, что командир на этом самом ракетном крейсере – все-таки я? – буркнул в ответ Владимир Тихонович. Он пытался быть демократом, но ровно до первой попытки несогласия с его генеральной линией или сомнений в его правоте. Как и все приличные командиры, он терпеть не мог если кто-то ему возражал, после того как он принял решение.

Командир БЧ-5 был опытным служакой, целым капитаном 2 ранга, и продолжать беспредметный спор и опасную критику он не стал. Себе дороже – тиран он и есть тиран, что с него взять? Кроме того, Окунев был умнейший мужик, командир – почти гений. К тому же – Герой Советского Союза. И механик искренне считал – такие люди имеют право совершать мальчишеские поступки вплоть до старости. А лиши их такой возможности – они сморщатся, заплесневеют и протухнут!

С командиром БЧ-5 они обсудили весь процесс, нашли страховочный пояс, еще какой-то ремень, которым Окунев должен был привязаться к шахте перед подъемом.

Сигнальщики помогли командиру закрепиться в этой «скворечне», дали ему самый мощный бинокль, который Окунев повесил на шее. А что, капитаны далекого темного прошлого часто сами поднимались на марсовые площадки мачт своего корабля и оттуда осматривались, приближаясь к противнику или к неведомой земле. Я так думаю, что в таких случаях капитану лишние впечатления не вредят. Если они бывают лишними эти впечатления.

Заурчал – заныл сервомотор гидравлики подъемника. Перед Окуневым расстилалось море, непривычно уходило куда-то вниз, и пенные барашки на его поверхности, а горизонт отодвигался вдаль. Заметно качало, его «воронье гнездо» описывало заметную амплитуду, и где-то в животе, внизу, начинал чувствоваться неприятнейший холодок.

Где-то к норд-осту у самого горизонта он увидел в бинокль смутные очертания авианосца, искаженные рефракцией воздуха. Рядом были еще корабли, эсминцы и фрегаты охранения. Громадную лодку в надводном положении они явно прозевали или, по ошибке, приняли за какую-то свою.

Авианосец поднимал палубные самолеты. Пара за парой самолеты уходили на восток.

«Наверное, отработка экипажей!» – подумал Окунев. Он услышал нарастающий грохот и прямо над ним пролетел «Корсар» А-7. Командиру даже показалось, что он почувствовал запах отработанного керосина.

– Ну, всё! Сейчас вертолет пришлют! А чего ему – лететь-то всего пару-другую минут, а раз полеты, то спасательный вертолет в горячем резерве, сейчас же и взлетит по первой команде!

Впрочем, дело сделано, он сделал, что хотел, и увидел, что хотел. Пора и честь знать!

И он стал кричать вниз: – Старпом! Давайте опускайте меня и готовьте лодку к срочному погружению!

Тут же раздались сигналы ревуна боевой тревоги. Странно, но шахта под ним даже не дернулась и вниз не пошла!

Кроме того, на ходовом мостике он наблюдал какую-то нервную суету. Размахивал руками и явно ругался старпом, отчаянно жестикулировал и тоже ругался механик. Вместо того, чтобы всем скрыться в ограждении рубки, на ходовом мостике плотность населения явно возросла.

Со стороны «Констелейшена» приближался вертолет. От палубы оторвался противолодочный «Викинг» и заложил крутой вираж, явно собираясь всерьез и надолго, заняться лодкой.

Свою РЛС запускать было нельзя. «Лопата» ее антенны не вращалась, иначе был бы хороший шанс поджарить собственного командира прямо живьем. Зато «свиноматка», станция радиоразведки, обнаружила нарастающий сигнал РЛС эсминца типа «Гиринг». Впрочем его можно было уже и в бинокль заметить, а точнее – не его, а черный дым не полностью прогоревшего мазута из трубы.

– Вниз! Давайте меня вниз! Срочно! Мать вашу в загробные рыдания, в крестовину и метацентр мироздания! Спущусь – всех поубиваю! Начну с механика! О, сын свиньи и монаха и отдаленный родственник крокодила!

А у механика, оказывается, сдох подъемник. Гидравлика к нему подходила, давление в норме… Но механизмы только ревматически скрипели и беспомощно визжали. Подъемник – ни с места!

Командир крутился и вертелся, как грешник на сковородке! Пока он был просто чертовски зол – стыдно будет потом!

А вертолет уже завис в метрах десяти на одной высоте с Окуневым. Его штурман-наблюдатель с удовольствием делал снимки, приветственно махал рукой. Если бы не страховочный пояс, крепко – накрепко привязанный к шахте РДП, то Окунева бы сбросило вниз закрученным потоком воздуха воздушного винта.

Дело начинало принимать скверный оборот с гнусным политическим запахом. Крепко зажмурившись, зам уже представлял фотографии в американских (и не только!) газетах, а также сюжеты теленовостей. И все те определения, которые ему выдаст родной начпо дивизии лично.

Вдруг выдвижное дернулась, подъемник завизжал и все сооружение пошло вниз. Еще полминуты – и Окунев уже стоял на мостике.