Морские байки

Наше новое место промысла, судя карте, представляло собой узкое, длинной одиннадцать и шириной в полмили, возвышение океанского дна. Глубины здесь варьировались от двухсот до семидесяти метров. Эта полоса, почти что отмели, с обеих сторон внезапно обрывалась в километровые бездны южной Атлантики. Этими крутыми обрывами сходство Патагонской возвышенности с горкой, пожалуй, и ограничивалось. Над саблевидным подводным островом, в его камнях, скалах и глубоких расщелинах роились многомилионные, тысячетонные стаи кальмаров. С наступлением сумерек нам открылись новые, неожиданные красоты этого места. Здесь, словно оживало давно забытое детское чувство – "ожидание волшебства", навеянное новогодне-рождественской, ёлочно-гирляндной магией.

Прежде всего, ещё раз пришлось убедиться, насколько красивы, бывают самые, на первый взгляд, странные создания, находящиеся в родной стихии. Приближаясь к поверхности воды, на свет исходящий от судна, крупные, полуметровые особи демонстрировали свои стреловидные, переливающиеся всеми цветами радуги, совершенные тела, а затем, покрасовавшись краткий миг, внезапно, словно призраки, исчезали. Однако стоило поднять голову и оглядеть горизонт, как тут же начинало казаться, что люди тоже желают праздника. Десятки «светоловов» – японских и южно-корейских промысловиков с вертикальным ярусом, озаряли окрестности отсветами направленных за борт прожекторов. На их палубах громоздились большие вращающиеся барабаны с многометровой снастью – толстой леской с сотнями мерцающих, как разноцветные светлячки в темноте, джиггеров[14]. Можно понять светолюбивых кальмаров, загипнотизированных столь "чарующей наживкой". Одни барабаны поднимали из воды таинственно-мерцающую снасть с добытым кальмаром, другие опускали её. Всё это непрерывно двигалось, кружилось и наполняло сумеречное пространство этой маленькой части океана переливающимся, волшебным облаком-сиянием. Просто Дисней-Лэнд на воде. Или нет, я бы назвал этот светящийся уголок Атлантики – Луна-парк "Патагония".

* * *

Капитан Шептицкий поставил свой первый трал на новом месте и совершил с ним несколько "кругов почёта" по "патагонской горке". «Цветник» – новый, японский рыбопоисковый эхолот неизменно показывал скопления розово-голубых облаков, похожих на подводные НЛО, кальмаровых стай, роящихся возле самого грунта. Если на карте была обозначена подводная скала или резкое возвышение дна, кэп лично траловой лебёдкой приподнимал снасти, в местах же более глубоких приспускал их. И опять нашему мастеру не изменила удача. Первый подъём трала и в нём целых десять тонн отборного патагонского кальмара. На радостях опустили за борт ещё один трал, но не прошло и полчаса, как капитан почуял неладное. Эхолот неожиданно нарисовал необозначенную на карте, словно внезапно выросшую на океанском дне скалу. Виктор Палыч начал на полной скорости поднимать трал, но поздно – «Онега» почувствовала лёгкий толчок. Значит, не успели. Подняли трал на борт – так и есть. Вся снасть порвана в клочья. Теперь сутки или больше придётся её чинить.

– Не хочу больше рисковать! – решительно заявил Шептицкий и принялся по УКВ-связи вызывать своего болгарского друга – капитана траулера "Огняна".

Йордан Христов ответил незамедлительно и после коротких объяснений предложил:

– Вот что, Витя. Ты давай забрасывай на мое борт свой третий помощник. Я ему дам срисовать на копирка все известны мне, опасные на траление места, и тогда всё у тебя будет ладно и шоколадно. То я гарантирую.

Без лишних разговоров Виктор Палыч приказал мне "морально приготовиться к дружескому визиту". Боцман и второй механик проверили готовность катера к небольшому переходу, и мы втроём отправились к «братушкам». На борт «Огняны» я поднимался по штормтрапу со штурманским портфелем за спиной. Отчего-то вспомнились наши с экипажем «Ореховска» незабвенные приключения на острове Медвежьем и сооружённая на его скалах боцманом Друзём дорога из штормтрапов.

На мостике болгарского траулера меня встретил сам Йордан Христов. Капитан, высокий, черноглазый брюнет с седеющими висками протянул мне крупную и сильную кисть. Мы пожали друг другу руки, я представился и с ходу попытался "взять быка за рога".

– Товарищ капитан, можно мне приступить к работе с картами – спросил я.

– Ты, братушка Паганель, давай не торопись. Приехал в гости к болгарам, так давай поступай по-болгарски. Първият обяд[15], за жизнь беседа, потом бизнес – ответил Христов.

Я, признаться, оторопел. Давно уже меня не называли Паганелем, да ещё братом. Впрочем, мастер Шептицкий подобным образом к моей персоне пару-тройку раз обращался.

Христов пригласил меня в свою каюту, усадил за стол и поднял трубку телефона внутренней связи. Сказав несколько слов по-болгарски, он уселся напротив и уставился на меня смеющимися, цыганскими глазами. Мне опять стало не по себе. Я, даже, почувствовал некоторое раздражение.

"Ну, и чего это он на меня уставился? Я у него никак, вроде обезьянки забавной в гостях?" – мелькнула досадная мысль.