Морские дежавы. Морская культура, континентальные империи и конфликт, который создал современный мир

Британская морская мощь сохранилась благодаря сочетанию стратегических преимуществ изолированности с территориальным и ресурсным ростом, в результате чего Шотландия и, в некоторой степени, Ирландия превратились в государство, сочетающее экономический динамизм с ростом численности населения. Территориальные империи, созданные по обе стороны от Американской революции, отражали уход из морских и торговых портов во внутренние районы, поскольку поселенцы искали землю, а имперские соперники пытались преодолеть преимущества Великобритании. Сэр Пендерел Мун утверждал: «Своим господством в Индии англичане обязаны французам, ибо именно французский пример и французское соперничество невольно привлекли их на путь завоевания». Экспансия в Северной Америке до 1776 г. значительно расширила стратегический охват, судоходство и людские ресурсы Великобритании, как и доминионы в первой половине ХХ века. Благодаря колониям, деньгам и промышленности Британия никогда не уступала европейским великим державам, даже с гораздо более многочисленным населением, во многом потому, что европейцы никогда не объединяли свои ресурсы для нападения на эксцентричную морскую державу. Даже в 1779-1782 гг. новая Камбрейская лига была ограничена тремя давними имперскими соперниками - Францией, Испанией и Голландской республикой. Остальная Европа была больше озабочена местными сухопутными проблемами. Постоянно растущие имперские ресурсы, люди, деньги, промышленность и материальные средства решали извечную проблему относительного масштаба морской державы. Империя позволила Британии сравняться по стратегической мощи с такими крупными государствами, как Франция, и даже с великими сухопутными империями.

В период с 1688 по 1945 г. Великобритания работала в рамках многополярной государственной системы, чтобы не допустить создания в Европе сменяющих друг друга универсальных монархий, поддерживая антигегемонистские коалиции деньгами и военно-морской мощью, компенсировавшей военную слабость. Не имея амбиций стать европейской территориальной державой, не ограничиваясь горсткой морских военно-морских баз, Великобритания последовательно отстаивала статус-кво против радикальных изменений, что привлекало к ней союзников с аналогичными амбициями. Автократические и авторитарные европейские державы не могли объединить усилия для уничтожения Великобритании, а также контролировать распространение коварных инструментов морской мощи - торговли, идеологии и политики, поскольку их соперничество было гораздо глубже, чем антипатия к жителям морских островов. Европа могла стать серьезной угрозой только в том случае, если бы ее контролировала одна гегемонистская держава. Даже Наполеон не выдержал этого испытания. Гораздо большую угрозу представляло государство, которое выводило политическую интеграцию за рамки британского компромисса, вплоть до нивелирования демократии. Британская политическая элита всегда понимала опасность демократии; большинство из них получили классическое образование и знали Платона и Фукидида гораздо лучше, чем историю своей страны. Расширение избирательного права, начавшееся в 1832 г., было медленным и затяжным процессом, поскольку законодатели понимали, что каждая уступка ослабляет способность государства сосредоточиться на власти, прибыли и идентичности.

В конечном итоге британская морская держава была уничтожена Соединенными Штатами Америки - соперником, который до начала ХХ века стоял вне европейской государственной системы, да и вообще мирового порядка. Более того, Америка разрушила британскую мощь, выступая в качестве союзника, а не открытого врага, подобно тому, как Британия в 1689-1713 гг. уничтожила голландцев. Англо-американские отношения с 1782 г. часто читаются в благодушных терминах, которые использовал Черчилль в своей "Истории англоязычных народов": рост общей идентичности, основанной на языке, праве, всеохватывающей политике и предпринимательстве, огромные масштабы новой республики, приведшие к неизбежной мирной передаче лидерства от крошечного островного королевства на окраине Европы к гораздо более могущественному государству по другую сторону Атлантики, процесс, ускоренный огромными затратами на ведение двух глобальных войн против Германии. Такая радужная ретроспектива искажает фундаментальные культурные различия, несовпадающие характеры и амбиции, которые лежали в основе мировоззрения морской империи и континентального военного государства. Эти две страны были и остаются глубоко разными. В основе этих различий лежал вопрос самоформирования культуры и идентичности.