Морские дежавы. Морская культура, континентальные империи и конфликт, который создал современный мир

Китайское государство поддерживает внутриполитическую легитимность путем создания быстрорастущей экономики, основанной на производстве и экспорте. Цель - поддержание довольства населения за счет повышения уровня жизни, но при этом отказ от демократической подотчетности и политической вовлеченности. В XVIII веке китайские императорские правительства, также ориентированные на внутреннюю стабильность, были более мудрыми. Они ограничили торговлю одним портом - Куангдо, который находился как можно дальше от Пекина, не допускали контактов между западными людьми и местным населением, а в случае необходимости полностью прекращали торговлю. Сегодня десятилетия экспортно-ориентированного роста, подпитываемого государственными займами, позволили сохранить занятость масс и взять под контроль политические разногласия, но рост заработной платы и структурная неэффективность снизили конкурентоспособность Китая, а государство не создало достаточного количества высокорентабельных производств, чтобы компенсировать это. Без динамики свободного рынка китайская промышленность остается невосприимчивой и устаревшей: государства никогда не были лучшими менеджерами экономической деятельности. Экспорт падает, а на экономике лежат горы долгов, возникших в результате бурного жилищного строительства. Растет число трудовых конфликтов, а демократического выхода для народного недовольства нет. Китайское руководство должно осознавать, что только либерализованный рынок, основанный на верховенстве закона и демократической подотчетности, может обеспечить тот устойчивый рост, который необходим Китаю. Однако они также понимают, что, как обнаружил Михаил Горбачев, открыв двери, их невозможно закрыть, и однопартийное государство окажется в числе первых жертв. Западная либерально-капиталистическая экономическая модель, созданная морскими державами, похоже, переживет континентальные тоталитарные альтернативы. Надвигающийся кризис, скорее экзистенциальный, чем экономический, говорит о том, что Китай остается огромной империей, в которой доминируют внутренние проблемы и где морская экономическая деятельность всегда была второстепенной. Китай не может продолжать существовать в прежнем виде и не может измениться без риска для всей имперской структуры. И экономические неудачи, и демократические реформы могут разрушить монолит. Военно-морской флот Народно-освободительной армии окажется в числе первых жертв: он существует только для того, чтобы поддерживать внутриполитическую повестку дня. Государство, в котором флот является лишь морским придатком армии, само собой разумеется, не является морской державой и не заинтересовано в океанском господстве.

Несмотря на протяженность побережья и столь же длительную историю морской активности, Китай имеет гораздо более протяженные сухопутные границы. Исторически они были разделены с нестабильными и агрессивными соседями. Хотя в XIX веке китайское государство подвергалось унизительным вторжениям с моря, оно никогда не было свергнуто ими. Этого неоднократно добивались сухопутные захватчики. В последние два десятилетия морская история Китая превратилась в спорное пространство, поскольку государственная пропаганда и сенсационные западные тексты соревнуются в переписывании реальности, разжигая дебаты о морских намерениях Китая, ведущиеся с поразительно беспечным отношением к концепции Фукидида о морской мощи. И китайские, и американские комментаторы часто используют термин "морская мощь" для обозначения государств с большим военно-морским флотом.