Морские гезы

Впрочем, я не следил за сражением до конца. Как только абордажная партия из полутора сотен матросов перебралась на испанский галеон, приказал ставить фок и грот. Ветер силен. Есть риск потерять паруса, но нам надо быстро набрать ход, иначе ветер выбросит на берег. «Князь Оранский» с трудом оторвался от испанского корабля. Нос начал уходить под ветер. Курсом бейдевинд мы медленно пошли по проливу в сторону моря. Остров Валхерен был неприятно близок. Нас спасала малая осадка и высокая вода, потому что отлив только начался. Он и помог галеону набрать ход и отжаться от берега. Мимо дамб подходного канала порта Флиссинген мы прошли уже на расстоянии около кабельтова. На ближней дамбе стояли офицер и несколько солдат. Сильный ветер раздувал их серые плащи, отчего казалось, что сейчас взлетят и превратятся в летучих мышей. Офицер что-то кричал. Наверное, хотел понять, кто мы такие и почему так себя ведем. Ветер сносил его слова. Я похлопал себя по ушам, давая понять, что не слышу. Матросы поглядывали на меня, ожидая команду выстрелить по испанцам. Я пожалел вражеских солдат. Они мне ничего плохого не сделали.

А адмирал Вильям ван дер Марк не пожалел. Он не мог пропустить такую возможность отомстить испанцам за конфискованное поместье. Бывший испанский галеон нес только зарифленный фок и штормовой стаксель, но быстро догонял нас, благодаря тому, что сидел глубоко, и отливное течение несло его в море. Испанский офицер и у них попытался что-то узнать. Ответила ему одна из пушек приза, выплюнув заряд картечи. Солдаты, стоявшие позади, упали сраженные, а офицера даже не задело. Он развернулся и побежал по дамбе в сторону города. Офицер как-то по-бабьи откидывал ноги вбок, будто заодно отбивался от стаи шавок, которые гнались за ним. Раздалось несколько выстрелов из аркебуз и мушкетов, но никто так и не попал в испанского офицера. Видать, сегодня не его день умирать.

29

Трюм захваченного галеона был набит бочками с сельдью, ящиками с бумагой, зеркалами, дорогими тканями и кружевами, красителями. Все это мигом раскупили лондонские купцы. Правда, получили мы меньше, чем за груз предыдущего приза, всего тридцать семь тысяч флоринов. Зато на этот раз продали галеон за двенадцать тысяч. Адмирал Вильям ван дер Марк заявил лондонским торгашам, что собирается включить корабль в эскадру князя Оранского, после чего на галеон сразу нашелся покупатель. В торговле голландцы всегда утирают нос англичанам. Голландцы во все времена — купцы, а англичане — лавочники.

Все это я узнал со слов Яна ван Баерле, который привез мою долю в Сэндвич. Теперь можно было построить новый корабль, не боясь, что на него уйдут все деньги. В достроенном сухом доке заложили киль тридцатиметрового фрегата. Я решил построить именно военный корабль, поэтому и остановился на фрегате. Он будет трехмачтовый, с прямыми парусами. Именно такие плавсредства и называют кораблями. В двадцатом веке кораблем будут называть любой военный, а торговый — судном, но еще в конце девятнадцатого века вас бы подняли на смех, если бы вы назвали военный одномачтовик или даже двухмачтовик кораблем. Язык стремится к упрощению. Меня всегда забавляло, когда вернется недоучка со срочной службы в военно-морском флоте на вопрос «Куда ты плавал?» презрительно процедит: «Плавает говно в проруби, а я ходил!». Он не знает, что ходят корабли и суда по морям и свиньи по лужам, а моряки плавают, а пассажиры ездят. Правильно говорить «Мы (корабль и я, как член экипажа, вместе с ним) ходили», но «Я плавал».

Как только гезы после продажи приза прибыли в Сэндвич, галеон «Князь Оранский» под моим командованием снялся с якорей и пошел в сторону острова Валхерен. Надо было спешить. Середина осени. Скоро наступят холода. Так что этот рейс будет последним. Впрочем, для меня он в любом случае будет последним на этом галеоне. На новый корабль и спокойную зиму я уже награбил, так что можно провести ее у камина, попивая горячий глинтвейн и проклиная сырую английскую погоду. Тем более, что адмирал Вильям ван дер Марк, барон Люме, заявил мне, что и сам теперь легко справиться с управлением галеоном. Особенно, если рядом будет стоять и подсказывать его заместитель Биллем ван Треслонг. У меня были сомнения, но дальнейшая судьба галеона «Князь Оранский» и его экипажа меня мало интересовали. Ян ван Баерле тоже делает последний рейс на галеоне. Я пообещал Маргарите ван Баерле в присутствии ее сына, что Ян будет служить только под моим командованием. Он, конечно, не рад, но не возникает.