Морские гезы

Мы движемся под острым углом к курсу каравана, постепенно поджимаясь. Испанские галеоны один за другим минуют нас. Когда это делает двенадцатый, между ним и нами уже около двух кабельтовых. Замыкающий галеон мог бы тоже проскочить мимо нас на расстоянии одного кабельтова. Это четырехмачтовый корабль длиной метров сорок, шириной около тринадцати и водоизмещением не меньше тысячи двухсот тонн. На двух передних мачтах прямые паруса, на задних — латинские. Лицевая сторона парусов, обращенная вперед, из золотистого материала, явно не из дешевой холстины. На них нашиты большие, от кромки до кромки, красные кресты, немного напоминающие мальтийские. На галеоне две орудийные палубы. На гондеке одиннадцать пушечных портов, на опердеке двенадцать. Надеюсь, мы не узнаем на собственной шкуре, какого калибра стоят там пушки. Еще пять портов, судя по размеру, для шестифунтовых фальконетов, на палубах кормовой надстройки. Вот испанский галеон выходит нам на траверз.

— Открыть пушечные порты! — приказываю я.

Приказ выполняется мигом. Стволы пушек высовываются из портов, целясь в замыкающий галеон. Комендоры заранее проинструктированы, кто какую цель должен поразить. Пушки, заряженные книппелями, бьют по парусам, заряженные картечью — по людям.

Эти люди — испанские офицеры, матросы и пассажиры — смотрят на нас, пытаясь угадать, зачем мы приготовили пушки? Сейчас природа нашими руками, то есть пушками, произведет естественный отбор тех, кто соображает быстрее.

Дав комендорам время на прицеливание, командую:

— Огонь!

Первыми стреляют шестнадцатифунтовки с опердека и кормовой надстройки, а также легкие фальконеты и тяжелые мушкеты. До гондека приказ доходит чуть позже, зато тридцатифунтовки грохочут басовитее и чугуна, свинца и дыма выпускают больше. Галеон «Князь Оранский» лихорадочно трясется во время стрельбы. Густой черный дым сносится ветром на наш корпус, на желтовато-белые паруса с большими красными крестами, добавляя им черные полосы и пятна.

Испанский галеон не узнать. Он напоминает обсыпавшуюся елку. Не осталось ни одного целого паруса. Их лохмотья и обрывки рангоута трепетали на ветру. Попрятались и люди, кто успел.

— Убрать паруса! — командую я.

Инерции хватит, чтобы остановиться перед форштевнем испанского галеона и продолжить его расстрел.

Остальные двенадцать галеонов ост-индийского каравана продолжали двигаться прежним курсом. Чтобы помочь тринадцатому, надо лечь на обратный курс. Круто против ветра галеоны идти не могут, а на выписывание галсов уйдет слишком много времени. Так что отбивайся сам. Только двенадцатый галеон пальнул в нас из двух кормовых пушек. Для очистки совести. Оба ядра пролетели мимо. С дистанции более трех кабельтовых из нынешних пушек попасть трудно даже по такой большой цели, как галеон. Нагреваясь во время стрельбы, металл пушек расширяется, поэтому ядра делают уже. Они ударяются во время выстрела о стенки ствола, каждый раз по-другому, поэтому невозможно точно угадать, о какую ударится в последний раз и куда начнет отклоняться. Чем больше дистанция, тем больше будет отклонение. Зато ядра из, вроде бы, двенадцатифунтовой пушки и двух шестифунтовых фальконетов, установленных на баке тринадцатого галеона попали в цель. С дистанции в кабельтов трудно промахнуться. Двенадцатифунтовое ядро пробило корпус выше ватерлинии, одно шестифунтовое застряло в нем, а второе продырявило фальшборт и зацепило ногу комендору. Насколько серьезно — я не заметил, потому что раненого сразу унесли в кубрик.

Потянулись минуты ожидания, когда перезарядят пушки. Испанский галеон начало разворачивать бортом к ветру. Я приказал положить грот на мачту, чтобы наш галеон начал смешаться назад, все время находясь в таком положении, чтобы мы могли обстреливать врага, а он нас бортовыми пушками — нет. Фальконетам я приказал по готовности стрелять по носовой надстройке, мешать испанским комендорам перезаряжать пушки. Фальконеты первыми и возобновили обстрел. Поработали на отлично, поскольку испанцы больше не отвечали,

У испанцев пушки стоят на двухколесных лафетах, длинных, неудобных. Чтобы подкатить такую к порту, надо несколько человек. Поэтому испанцы обычно стреляли всего раз. Матросы выкатывают пушки на позиции и оставляют комендоров одних, уходят на палубу, чтобы участвовать в абордаже. Правда, некоторые пушки на захваченном нами галеоне оказались казнозарядными, со сменными казенными частями, что увеличивало темп стрельбы, но часть пороховых газов выбрасывало через щели, из-за чего падала мощность выстрела. Обычно такие пушки ставили там, где было мало места для отката, приходилось частично высовываться из порта, чтобы пробанить ствол, затолкнуть и запыжевать ядро. По моему требованию были изготовлены короткие четырехколесные лафеты, к которым прикрепили канаты, чтобы гасили откат и помогали через блоки подкатывать к порту. Благодаря этому заряжание тридцатифунтовых пушек уменьшилось минут до десяти, а шестнадцатифунтовых — до восьми.