Морские истории

− Мёртвый штиль. Полное безветрие. Колдунчик не шевелится, паруса лежат на стеньгах. А когда по морю ходит зыбь, паруса при качке хлопают о стеньги, наводя невыносимую тоску.

Я произнёс это про себя, проснувшись в сером свете утра и глядя в плексигласовый фонарь каюты. Затем, откинув фонарь, сел и огляделся из поплавка. Туман – это всё, что я увидел. Тёмный силуэт «Пеликана» качался на подросшей с ночи зыби. На корме виднелась неразличимая туманная фигура. Надев ветровку, поёживаясь от сырости, перебежал на корму. У румпеля, нахохлившись, сидел и злился Димон.

− Так, я не понял, а чо люк не закрыл? В «Титаник» решил сыграть? Метнулся быстра!

− Что случилось, Димыч?

− Да ничо не случилось! Изумрудов, гнида, сбежал!

Я закрыл люк и вернулся. На Димона было жалко смотреть.

− Точно сбежал? Может, на берег за чем-нибудь съехал? Вроде, какая-то деревня там была…

− И хабара взял чиста на сувениры, да? Сходи вниз, посмотришь.

Я сошёл в салон. Еще вчера набитый, как у любой яхты на переходе, сегодня он казался просторнее. Так… нет рации в гнезде… не видно двух спасиков, которым вчера не нашлось места… исчез немецкий бинокль… канистра с бензином для тузика… На штурманском столике на раскрытых картах белел судовой журнал с вырванной страницей. Да, это всерьёз.

Со своего матраца в корме выбрался Илья, оглядел салон, увидел журнал и застыл. Сверху подошёл Димон. Оглядев место происшествия, заговорил человеческим голосом:

− Ну что, бояре? Будем совет держать, что делать.

− Что ты имеешь в виду? – спросил слегка ошарашенный Илья.

− Можно подойти к берегу, зачалиться и попробовать найти это чмо Изумрудова. Можно пойти в ближайший порт и докупиться снарягой. Можно продолжать перегон.

Они оба посмотрели на меня, как младшего по негласному званию и опыту. Ну да, старинные морские традиции, с меня и начинать.

− Сейчас туман – ответил я – а тузика у нас нет. Сколько будем искать эту деревню – непонятно. Изумрудов сбежал ночью и сейчас, наверное, уже продал тузик и едет к себе в Одессу. Я за порт.

Илья и Димон уставились друг на друга. Через несколько секунд безмолвного поединка Илья кивнул, соглашаясь:

− Я не знаю, сколько этот туман продержится. В нём будет трудно найти вход в порт. Я бы сделал так: пошёл безопасным курсом, не очень близко к берегу. Развеется туман – сориентируемся, будем искать порт, нет – пойдём дальше. Отметка нашей стоянки на карте есть, от неё и спланируем.

Димон тряхнул головой:

− Всё правильно. Идём дальше. Получится – заходим. А эту падлу – и тут он ощерился волчьей улыбкой – эту конкретную падлу я еще отловлю. Во, еще – Илюха, то есть, Илья Евгеньич – принимай шкиперство. Ты тут выходишь самый опытный.

Мы снялись с якоря, вручную вытянув двадцать метров заиленной цепи. Завели движок, опять с помощью ритуальных танцев, и пошли по компасу сквозь туман. Несмотря на штиль, всем нашлось дело: Илья наново заполнял журнал и чертил маршрут, Димон взял румпель, я же бдел на носу: в такой туман вперёдсмотрящий обязателен. Часы шли, и «обязателен» понемногу становилось «бесполезен». Солнце так и не пробилось сквозь серую пелену, а туман сгустился настолько, что сделалось по-вечернему темно.

Илья с Димоном в кокпите едва виднелись размытыми силуэтами. Берег или корабль я мог обнаружить только столкнувшись нос к носу. Илье это не нравилось, и поэтому он выудил откуда-то из закромов обрезок железной трубы, привязал к вантам и принялся отбивать туманный сигнал. В принципе, на «Пеликане» изначально была рында, но беглый капитан взял её, вероятно, польстившись на цветной металл. Так что, теперь труба раз в минуту издавала дребезжащий гул, который нёсся сквозь клочья тумана над водой, словно вой Баскервильской собаки над болотами Девоншира. Внезапно я услышал откуда-то спереди ответный сигнал: слабый удар колокола. Сообщив об этом Илье и Димону, я весь обратился в слух. Звук приближался, но источник его по-прежнему оставался невидим. На кокпите затревожились, мы сбавили ход, потом еще, и еще… Наконец сквозь туман проступила странная треугольная тень. «Ну конечно же!» – хлопнул себя по лбу Илья – «Это же буй!» Вот и хорошо, сейчас определимся!

Еще через полминуты на малом ходу мы приблизились к бую. Неимоверно ржавый, обросший бородой водорослей и слоями ракушек, он качался на зыби, время от времени взвякивая. Ни цвета, ни цифр маркировки распознать не было никакой возможности.

− Давайте рассуждать логически! – сказал Илья – мы шли одним и тем же курсом, берега не видели, сильного ветра и течения быть не могло, а, значит, это – буй возле мыса Прибойный или Тарханкут. Нас снесло ближе к берегу, чем я рассчитывал, но это ничего. Зато нам теперь известно, где мы находимся. Скоро менять курс, идём на Евпаторию.

Я собрался было занять место на носу, но заметил, что Илья тревожен. На мой безмолвный вопрос он пожал плечами: