Морские напевы

— Однако, — подхватил отец, — исключительных людей рождает исключительное время? Это ты хотел сказать? А чем хуже наше, теперешнее время? Нет места для подвига? Но я хочу сказать о другом. В твоем возрасте ты обязан не только получать, но и отдавать. — И опять он спросил, чтобы испытать мою память. — Напомни-ка, кто сказал эти слова: «В этом возрасте беру я очень много, но и обязан давать ничуть не меньше».

— Один из ваших любимых поэтов Султанмахмут Торайгыров. Умер молодым.

Отец заметил:

— Записывай мудрые высказывания.

— Записываю. — Мысль о том, как начать разговор, мучила меня.

— Ведешь дневник?

Я кивнул. И подумал, уж не попал ли он ему в руки? Отец, видимо, догадался о моем опасении.

— Не читал, не читал. Можешь не беспокоиться. — Он улыбнулся и приложил руку к груди. — У меня, сам знаешь, нет такой привычки. Но меня обрадовало то, что ты ведешь дневник. Это говорит о самостоятельности суждений. Я вот слышал, что ты не ладишь с Самратом. — Отец повернул разговор в другую сторону. — Мне бы хотелось, чтобы вы подружились.

Я промолчал, считая, что тут мы виновны оба: и я, и Самрат. Мы уже дружили, отец знал об этом, но наши жаркие споры раза два кончались потасовкой. Дело было в моих успехах в учебе, а это задевало самолюбие Самрата. Он не только отказывался от моей помощи, но отвергал ее так резко и употреблял такие слова, что я тоже не выдерживал.

— Он слишком гордый, папа, — ответил я.

— Ему предстоит осенняя переэкзаменовка. Сегодня на собрании объявили об этом. Выходит, ты оставил товарища на полдороге.

— Подготовим. Если не откажется от нашей помощи, поверьте мне.

— Не имею права не верить, — согласился отец. Мама уже накрыла нам стол. Дети с бабушкой пошли спать.

— А что это вы там обсуждали? — спросила вдруг мама. Вот уж у кого было чутье на все мои проделки. — Секреты появляются?

— О том, как проведем летние каникулы.

Мама внимательно поглядела на меня всевидящим взглядом, но как всегда промолчала.

Вслед за папой я сел за стол. Он открыл бутылку лимонада, налил в бокалы.

— Ну и как решили провести?

— Наш класс будет работать на овцеводческой ферме. Поедет в совхоз.

— Да что вы смыслите в этом деле? Детей моряков — и на ферму.

— Не знают, так узнают, — сказала мама. — Ничего плохого, если он станет таким же чабаном, как его дядя Бирмамбет.

— Ну-у, мать! Конечно, казахи издревле отличные животноводы. И, конечно, научиться ухаживать за скотом — немалое достижение. Но… он-то — сын капитана?

— Да, папа. Меня манит море.

— Ну, что ж? Носиться по буйным волнам, спорить со штормами и повелевать морем… Значит, твоя судьба, как и моя, — Каспий?

— Только не Каспий, — с пренебрежением отозвался я. — К тому времени, когда я стану плавать, он покажется мне совсем лужей.

— Сынок! — В голосе папы прозвучал металл. Мама ахнула. В черных глазах отца, показалось, вот-вот вспыхнут огни.

Как он любил свой Каспий! Я и мама молча слушали его взволнованный рассказ о море, который он начал, немного успокоившись. Он защищал Каспий от меня, хотя я тоже любил родное море. Но он знал его таким, каким не знал никто. То, что папа говорил о Каспии, я понимал, нет ни в одном учебнике географии, ни в одной научной книге.

— Теперь Каспийские море уже представляется тебе лужей?

— Вы не так поняли меня, папа, — замечаю, воспользовавшись короткой паузой.

— Если твое понятие о Каспии таково, то чему вас вообще учат в школе? — с горечью продолжал отец. — В некоторых местах Каспий мелеет. Будь моя воля, я категорически бы запретил браконьерство… Эх, повернуть бы северные реки на Каспий! Тогда бы он показал, на что способен! — Отец мечтательно прищурил глаза.

— Папа, я тоже мечтаю о том времени, когда Каспий станет полноводнее.

— Вот, вот. — Отец успокоился и, доверительно положив руку мне на плечо, проговорил. — И сделаете Каспий полноводным вы, молодое поколение. Вы будете более образованны, чем мы. Вам по плечу такие грандиозные замыслы. И мне хотелось бы, чтобы ты занимался именно такой проблемой, как подъем уровня воды Каспия, моря, на берегу которого ты родился и вырос.

— Я об этом думал, папа. Только манит меня океан.

— Но вы решили ехать на ферму?

— Нет. — Я отрицательно покачал головой. — Вы не дослушали. На классном собрании решили, что несколько учеников выйдут в море. Один из них — я.

— Правильно. — Отец повеселел. — Ты отправишься со мной.

— Мы… мы…

— Не хочешь отрываться от товарищей? — Он понял меня по-своему. — Сколько вас?

— Четверо.

— Беру всех. Веселей будет. Вспомним былое, по второму разу организуем на «Ерали» «детский сад».

— Детский сад? — удивился я.

— Да, да… Первый раз «детский сад» на «Ерали» был организован еще в годы войны. — Он взглянул на меня с улыбкой. — Не принимай мои слова в буквальном смысле. Ваш детский сад, конечно, в кавычках. Бекше, к примеру, на три головы выше всех рыбаков в поселке.

Мы рассмеялись. Между тем я чувствовал, что приближается развязка нашего разговора. И мне хотелось уйти, не доводя беседу до конца.

— Что, если пойду спать на судно? — спросил я у отца.