Морские напевы

— Еще чего выдумал? — всполошилась мама. — Зачем ночевать на судне, когда в доме тебя ждет теплая постель? Последнюю ночь перед выходом в море принято ночевать дома. Я не суеверна, как твоя бабушка, но…

— Поэтому он и пойдет ночевать на судно. — Отцу, как я и ожидал, понравилось мое предложение. — Не беспокойся, дорогая. Он давно не ребенок, но уходим рано, ему будет трудно вставать.

— До свидания. — Я встал из-за стола.

Под наблюдением мамы быстро собрал вещи, необходимые мне в море, и вышел из дома.

Главного я так и не осмелился сообщить отцу. Дело в том, что совещание нашей четверки постановило выйти в море не на «Ерали», а на другом судне — «Нептун». Мы выбрали сейнер, оснащенный более современным оборудованием. На «Нептуне» добывали кильку при помощи электрического света на глубине до ста метров. На нем был установлен эхолот, выявляющий ход рыбы. Эти новшества привлекали на «Нептун» даже взрослых, не то что нас, ребят. Бекше успел устроиться на судне радистом, и, конечно, это он увлек нас своей идеей. Но капитан Канай еще не знал о предстоящем пополнении экипажа. Его мы не посвящали в свои планы, так как боялись, что получим отказ. Все должны были незаметно пробраться на корабль и не попадаться на глаза экипажа до окончательного отплытия в открытое море. Замысел наш казался нам очень дерзким и умным.

Я бежал в ночи к пристани и мысленно разговаривал с отцом. «Прости, папа, и не огорчайся сильно. Я обманываю тебя в последний раз. Иначе ты не разрешил бы мне плавать на „Нептуне“. Пойми, это не обман. Плохо то, что я не рассказал тебе. Но это не обман». Оправдание получалось логичным и честным, как бы складывалось в строчки письма, которое отец обязательно должен был получить, и мне становилось все легче, угрызения совести все меньше терзали душу, и я все веселее бежал к морю, предчувствуя радость от предстоящей жизни. «Ты ведь сам говорил, что ствол рождает ветви, но, питая их, он отдаляет ветви от себя. Ты должен понять, отец: я хочу плавать на современном судне».

Сверкали яркие крупные звезды июля. Глухой рокот моря стоял в воздухе. Где-то на левой дуге залива стрекотал движок. В степи лаяли сторожевые собаки чабанов.

У судна раздался тихий свист, я ответил условленным знаком. Мы обменялись, с Бекше крепким рукопожатием.

Глава четвертая НА ГРЕБНЕ СВЕРКАЮЩИХ ВОЛН

На радостных волнах синего моря,

Где мысли наши, как море, безграничны,
А души, как море, свободны…

Байрон

1

В предрассветной мгле судно стояло неподвижно и казалось большим. Но пройдет час-другой и «Нептун» снимется с якоря, затеряется в морских просторах.

Подталкиваемый Бекше, я осторожно поднялся по трапу. Сердце гулко стучало. Едва ступив на корабль, я стал озираться вокруг, подыскивая место, где можно бы надежно спрятаться. Вдруг Бекше выхватил из моих рук узелок и сообщил первую новость:

— Самрат раздумал.

— Правда? — Я забеспокоился. — Кто-то узнал о нашем плане?

— Не-ет. — Бекше махнул рукой. — Просто на этом судне Тогайали. А Самрат, сам знаешь, не любит отца.

— Тогайали здесь?

— Вчера уговорил Каная взять его на корабль.

— Это меняет дело, — протянул я разочарованно. — Тогда и мне не хотелось бы…

— А наша клятва? — возразил Бекше. — Ты мужчина или нет?

— Почему не сказал мне, что на судне Тогайали?

— Я же говорю тебе, он только вчера заступил на работу. И потом, тебя пригласил я, а не Тогайали. — Он ударил себя по груди. — Я!.. Бекше не из тех, кто дает своих друзей в обиду. Но если ты боишься и вправду… — Бекше сделал движение, будто хочет бросить мой узелок на берег.

Я схватил его за руку. Он действительно мог выкинуть мои вещи.

— Ну, ладно, ладно, остаюсь.

— Смотри, желторотик! Потом начнешь хныкать. Обрубай концы сразу. Чтоб была ясность, понял? — Он был рассержен не на шутку.

— Сказал же, остаюсь!

— Ну, хорошо. Пройдем сюда, в мою рубку.

— А где Айжан?

— Подойдет. — Мы вошли в тесную рубку, заставленную аппаратурой.

— Вы что, встречались после совещания? — не выдержал я. Слово «совещание» смущало меня, хотя Бекше относился к нему совершенно нормально, словно наше совещание решало какие-то государственные вопросы.

— Встречались. — По тону Бекше я понял, что они поссорились. — Вот что, этой зазнайке я сейчас напишу такое письмо, что она растает, как снег.

Бекше вынул из внутреннего кармана кителя блокнот и авторучку. Снял очки, положил на стол. Потом задумался, подперев указательным пальцем сухой высокий лоб. Он просидел так несколько минут. Затем быстро начал писать мелким почерком. Но вдруг перечеркнул все. Это повторилось раза четыре. Из блокнота вырывались все новые и новые листы. Наконец Бекше заполнил своим бисерным почерком всю страничку. Близоруко щурясь и чуть не задевая ее длинным носом, перечитал написанное. Удовлетворенно кивнул, вложил в конверт, протянул мне.