Морские напевы

Это было признанием. Айжан вскинула удивленные глаза, губы ее приоткрылись, она попыталась что-то сказать в ответ, но в следующий миг спохватилась. Пальцы смущенно и беспокойно теребили бант. Прошла минута, показавшаяся целой вечностью, прежде чем она произнесла:

— Я пойду, Болатжан. Мне пора.

— Мы еще встретимся?

— Да.

— Я провожу тебя до избушки Тараса. — Мы медленно зашагали по улице. — Когда мы встретимся?

— Не знаю… До свидания, Болатжан. — Она подала мне руку. — Дальше я пойду одна.

Айжан ушла. Оглянулась на углу, помахала мне рукой. Взволнованный первым в жизни свиданием с девушкой, я остался стоять возле избушки поэта. Густела вечерняя мгла. Горели, переливались звезды, словно слезинки в глазах верблюжонка. Я чувствовал себя на седьмом небе. Песня счастья несла меня вдаль и вперед, и выше. И видел я с большой высоты родное Баутино, берег, полный людей, причал, где стояли сейнеры, готовые к отплытию. Мне представлялось, что наступила путина, и я тоже ухожу в море, в долгое и трудное плавание, а на берегу среди провожающих стоят бабушка, мама, мои братья и сестра. А рядом с ними в школьной форме — Айжан. В черных блестящих глазах — грусть, но она улыбается и машет мне знакомым, подаренным мной, платочком.

Глава седьмая ЖИЗНЬ, ТРУД, ЛЕГЕНДА…

Умер твой отец, пусть здравствуют его друзья.

Казахская народная пословица

1

В те горькие для меня дни, когда не стало отца, я часто слышал слова: "Умер твой отец, пусть здравствуют его друзья". Всю мудрость и жизненную силу этой пословицы я понял намного поздней, когда снова вышел в море.

Друзья отца были готовы помочь и поддержать меня. Они доказали это, добившись, чтобы меня включили в экспедицию по добыче тюленей. Экспедиция! В моем понимании предстоящая экспедиция ассоциировалась с легендарным переходом "Челюскина" и арктическими зимовками Шмидта. Членов тюленебойной экспедиции называют бойцами. А боец — это мужчина. Я был переполнен гордости. На этот раз людей в экспедицию не просто принимали, а отбирали, потому что зима ожидалась суровой. И отбирали самых выносливых, крепких и смелых. Дяде Канаю пришлось поволноваться из-за меня. Оказалось, начальник экспедиции Куренбай Зангарин был против, и дядя Канай даже пригрозил, что откажется возглавлять бригаду, если меня не включат. В конце концов все решилось как нельзя лучше, и дядя Канай за ужином в нашем доме с удовлетворением сказал:

— Помни, сынок, ты теперь кормилец большой семьи. И должен вести себя в море, как взрослый.

Мама поднесла платок к глазам, произнесла, сдерживая себя:

— Он у нас джигит, Канай. Не сомневайся, Болатхан не подведет тебя. Но ты поглядывай за ним…

— Поглядывай, — повторила за ней бабушка.

— Не беспокойтесь, — Канай полез в карман за трубкой.

Встал я на рассвете, торопясь, позавтракал. Взвалил на плечи мешок с вещами, необходимыми в море. На пристань меня сопровождала целая свита — бабушка, мама, братья, сестра. Таков был обычай у тех, кто испокон веков жил в яростных боях с врагами, в непрерыв-пой борьбе со стихией, в тяжелом труде — в первый поход джигита провожали его близкие и родные.

На небе еще мерцали звезды, а мы уже вышли из дома. Рассветало быстро. К тому времени, когда подошли к пристани, осталась лишь утренняя звезда Шолпан — Венера, да между облаками неторопливо плыла полная луна. Бабушка, которая всю дорогу велела мне быть осмотрительным в море, показала на небо:

— Видишь, как светят тебе на дорогу? Провожают. Хорошая примета. Да хранит тебя всевышний!

Мой братишка Танатхаи рассмеялся. Я подтолкнул его локтем: неровен час, бабушка рассердится. Орынжан перешла на шаг, стала отставать, и я взял ее на руки.

— Устала? — я прижал сестренку к себе. — Подняли мы тебя ни свет ни заря.

— Болат-ага, какое из них твое? — Орынжан протянула руку в сторону суден. — Покажи!

— Самое высокое и самое красивое.

— А-а, вон то белое!.. Пусти меня, я хочу первой побежать к нему.

Орынжан соскользнула на землю и поскакала к флагману.

На пристани было многолюдно: собралась почти вся экспедиция. Многих провожали близкие. Я сразу увидел Айжан, стоявшую рядом с женой брата. Айсы не было, он, должно быть, прошел на судно. Появился Бекше, держа под мышкой проигрыватель, недавно купленный на рефрижераторе. Улыбаясь, похлопал меня по плечу:

— Привет, желторотик! — Но увидев, что бабушка нахмурилась и осуждающе взглянула на него, тут же переменил тон. — Шучу, дорогой мой Болатхан. Ты теперь настоящий джигит, коли взяли в экспедицию. Ну, пойдем на судно. Послушаем музыку.

— Ты же должен был вручить его Айжан. — Я кивнул на проигрыватель.

— Раздумал… Видишь ли… Воображала она, вот кто эта Айжан! Короче, отказалась от подарка.

— Не может быть! — Мне хотелось позлить его. — Скажи, стало жалко отдавать такую дорогую вещь.

— Жадность не в моем характере, желторотик.

— Ну, если ты добрый, пойди и подари его при мне. — В голосе моем прозвучала ирония.