Морские напевы

— Почему это ты вдруг засомневался?

— Да так… — Я неопределенно пожал плечами.

Вопрос мой, пожалуй, получился глупый и бесцеремонный. Рядом с Айжан и я, наверное, не выгляжу красавцем. А Люда могла полюбить Бекше. Вон он как предан? Разве не доказал это, каждое утро вплавь добираясь до баржи и обратно? Плавать в такую холодину на баржу только для того, чтобы увидеть девушку, которая тебе нравится! Не каждому это по плечу. Хорошо, что Люда оценила Бекше. Другая могла взглянуть на него всего лишь раз и отвернуться навсегда. Нет, Люда — молодец. Она действительно похожа на Марию…

Палубу корабля покрыл снег. Словно накинуто светлое покрывало. Жалко было ходить по нему: снег лежал, ослепительно чистый, нежный, какой-то воздушный. Многочисленные флажки, которыми мы убрали корабль, казались алыми тюльпанами на белом фоне. Вдруг мне захотелось поиграть в снежки. Я скатал белый шарик и запустил в мечтающего Бекше. Попал точно в нос.

— Эй, полундра! — Бекше схватился за нос и в следующее мгновение бросился ко мне.

Я кинулся прочь, налетел на Сартая, вышедшего из кубрика.

— Эй, что это с вами? — Он поймал меня в железные тиски рук, подбросил в воздух и снова поставил на нори. — Идите, получайте заработанное.

— Деньги?

— Ну да, ведь вы работали.

В кубрике собралась почти вся наша бригада. На столе перед дядей Канаем лежала гора пачек, оклеенных крест-накрест бумажными лентами. Я впервые видел так много денег. Дядя Канай щелкал костяшками счетов, определяя заработок каждого бойца.

— Все сходится. — Через несколько минут дядя Канай удовлетворенно откинулся на стуле. — Ну, подходите, можете брать.

Первым придвинулся Тогайали.

— Господи благослови!

— Бога вспомнил, — поддел его Рахмет-бабай. — Что, он у тебя за кассира?

Тогайали, ухмыляясь, сунул за пазуху шесть пачек банкнот. Затем стал пересчитывать мелочь.

Дядя Канай увидел меня.

— Болатхан, ты принес нам удачу, — улыбнулся он. — Дам-ка я тебе новенькими ассигнациями. Смотри, трать их с умом.

Я не ожидал столько денег.

— Многовато, дядя Канай… Неловко.

— Заработанное трудом не стыдно получать. Бери, не смущайся.

— Бери, Болатхан, — стали подбадривать меня и остальные члены экипажа.

— Тогайали тоже столько дали, а ведь он трудился намного больше меня, — вымолвил я через силу. Мои руки не поднимались взять деньги.

— Умница! — умилился Тогайали. — Верно говоришь: нельзя пользоваться плодами чужого труда, Дай-ка мне эти три пачки. Тебе и остального хватит.

— Возьмите, дядя Тогайали.

— Спасибо, сынок. — Тогайали протянул было руку, но Рахмет-бабай палкой отодвинул от него пачки подальше.

— Не теряй головы, Тогайали! — прикрикнул он. — Опять поддаешься старой болезни?

— Дядя Канай, — проговорил я. — Уступаю часть денег по доброй воле. Тогайали спас меня от верной смерти.

— Довольно! — сердито перебил дядя Канай. — Что ты тут устраиваешь мне сцены? Дядя Канай, дядя Канай! Кто не тонул на Каспии? А спасали тебя мы все. Бери деньги и уходи, пока даю.

Капитан взял пачки и рассовал их мне по карманам. Тогайали рассмеялся.

— Кин, кин… Я хотел испытать его: скупой или щедрый. Молодец!.. Быть ему капитаном!

— Смотри, Болатхан! — строго предупредил дядя Канай. — Не глупи. И не трать попусту. Я потом поинтересуюсь у Назымгуль, сколько денег ты ей принес.

Я вышел из круга рыбаков, не помня себя. Неизведанное чувство овладело мной. С детства меня приучили не увлекаться деньгами. А теперь мои карманы оттягивали пачки новеньких купюр. В глубине души я понимал, что они заработаны честно: я мерз, как и все, тонул, работал дни и ночи. Но непонятное чувство долго не покидало меня в тот день.

Все мы снова стояли на носу судна. Снег перестал идти. Стало светлей, волны заблистали, в них появился розовый оттенок. Я любил такую волну, находил в ней какую-то таинственность. Обычно такие волны бывают при ясном и чистом горизонте.

— Земля! Земля! Суюнши! — закричал вдруг Рахмет-бабай и сунул мне в руки бинокль. — Смотри, сынок! Гляди на родной берег. Наконец-то!..

Баутино! Поселок рассыпался на берегу игрушечными домиками. Домики из серо-желтого ракушечника и кирпича, светло-серые шиферные крыши. На пристани уже народ: нас ждали. Из высокой трубы комбината тянулся дым. На рейде стояли корабли.

Судно шло полным ходом. Вскоре уже невооруженным глазом можно было увидеть вершины гор, трубу комбината, затем зачернели дома. Пестрые точки на пристани превратились в людей. Еще через полчаса пристань предстала перед нами, как цветник. В руках чуть ли не каждого встречающего был букет цветов. Просто удивительно, что в такую пору года нашлось столько цветов. Грудь распирало от радости. Я всматривался в толпу, пытаясь найти среди людей бабушку, маму, братьев, сестру. Увижу ли я Айжан?

"Нептун" первым причалил к пристани. Люди на берегу махали руками, платками, шапками. Воздух заполнили крики приветствия. Колыхалось длинное красное полотнище: "Привет героям-тюленебойцам!" Конечно, плакат приготовили школьники. Такова традиция. Толпа разделилась на группы и устремилась к судам, причаливающим одно за другим к берегу. Теперь уже легко разобрать слова: