Морские напевы

— Добро пожаловать, джигиты!

— Как вы нас напугали!..

— Папа, мы соскучились по тебе!

— Папочка, я сегодня получил пятерку…

Мальчишки и девчонки, как я когда-то, показывают растопыренные пальцы. Я внимательно разглядывал толпу и никак не мог отыскать маму, бабушку. Что случилось с ними? Хорошо, двое братишек еще в школе… Но остальные? Сердце забилось тревожно.

— Не дожидаясь, пока скинут трапы, я прыгнул на причал. Уже хотел было нырнуть в толпу и бежать домой, как кто-то дернул меня за полу фуфайки. Я оглянулся: рядом со мной, радостно смеясь, стояла Орынжан. Моя единственная сестренка, милая чудесная Орынжан! Она смеялась и тянулась ко мне руками. У меня отлегло от сердца: видимо, просто не смогли придти и послали ее. Я подхватил Орынжан на руки, подбросил вверх, прижал к груди.

— Ты одна здесь?

— Да.

— А где остальные?

— Танатхан и Азизхан в школе. Бабушка сказала, чтобы я бежала сюда, не дожидаясь ее. А мама осталась с ним…

— С кем осталась?

— Ну, с Орынханом. А, ты не знаешь!.. У меня теперь есть маленький братишка.

— Братишка?! Да что ты говоришь, Орынжан?

— Мама купила его у доктора. Он маленький-маленький! Совсем крошка. Вот такой. — Орынжан показала мизинчик и рассмеялась.

— А что же ты не просишь суюнши? — Мои ноги, казалось, сами понеслись домой.

— Бабушка об этом не говорила. Она сказала: беги, не дожидайся остальных. А то Болатхан. обидится. Ты рад, что я тебя встретила?

— Очень рад, Орынжан. Очень.

Мы побежали по улице. Мне не терпелось увидеть маму, бабушку, братишек. Вспомнил отца. Он, должно быть, часто думал, когда я повзрослею? Стану ли опорой семье? Был бы жив отец, он, наверное, остался бы доволен мной. Я стал тюленебойцем, выдержал нелегкий поход, несу домой заработанные деньги. Я оправдаю надежды отца!..

— Болатхан, ты что задумался? — услышал я вдруг голосок Орынжан. — Тебя же ждут дома!..

Мы снова побежали. Я, оказалось, отвык ходить по земле. Бежал, косолапо переставляя ноги, покачиваясь из стороны в сторону. Моя походка смешила Орынжан. Она хохотала и показывала пальцем на мои ноги. Я в шутку погрозил ей пальцем. Нам было весело. Знакомые, увидев меня, подходили, весело поздравляли:

— Суюнши, Болатхан, — загораживали мне дорогу женщины. — С братишкой тебя!

Я совал руку в карман, раздавал суюнши. По десять рублей. Так уж положено в нашем крае. Люди оставались довольны, женщины охали от радости:

— Молодец, Болатхан! — хвалили меня одни, — видать, зарабатывать стал, как и подобает настоящему мужчине. Щедрый джигит.

— Глава семьи, — добавляли другие. — В море вышел, значит, в люди вышел. Вон как раздался в плечах.

Наконец послышался родной певучий голос бабушки:

— О птенчик мой, ненаглядный! Жив-здоров мой птенчик! — Навстречу мне спешила бабушка. Вся в белом: длинное белое платье, белый платок. Словно лебедь. Я оказался в крепких объятиях. Бабушка долго целовала меня: в лоб, в щеки, в подбородок. Потом заплакала.

— О всевышний, спасибо тебе, что возвратил моего птенчика в родной дом целым и невредимым… Как мы переживали за него. Как боялись. Ты знаешь, мое солнышко, что у тебя появился брат?

— Пусть растет крепким ваш внучек, бабушка.

— Благословенные слова! — Она погладила меня по щекам. — Назвали его Орынхан. Он заступил на место отца, так вышло.

— Бабушка! — сообщила Орынжан. — Болатхан раздал много денег. Суюнши.

— Очень хорошо, птенчик мой! — похвалила меня бабушка. — Твой отец тоже был щедрым.

Мы шли домой, и я только успевал отвечать на вопросы. Бабушка расспрашивала о нашем промысле, о людях, о море. Вздохнула, когда узнала о том, как мы прорубали проход к островам.

— О море! — пробормотала она. — Какое ты — и доброе, и злое.

— Болатхан, Болатхан! Подожди! — К нам спешил Самрат.

Я бросился ему навстречу, мы крепко обнялись. Радостно похлопали друг друга по плечам. Я почувствовал, что соскучился по нему.

Самрат с любопытством оглядел меня. Должно быть, я и в самом деле сильно изменился. Все замечали это.

— Ну, ты дал! — воскликнул он. — Раздался в плечах, вырос. — Он рассмеялся. — Тьфу, я и забыл! Суюнши!

Еще не поздно. Я не видел Орынхана. — Выложил ему на ладонь двадцать рублей.

Самрат тут же сунул деньги обратно. Замотал головой.

— Да ты что?! Я же в шутку.

— Это еще что такое? — рассердилась на него бабушка. Но сердилась она нарочно, потому что голос ее звучал ласково. — Бери, раз дают. Разве не знаешь, такой обычай.

Бабушка насильно затолкала деньги в карман Самрата и заторопила меня:

— Пойдем, птенчик, мама заждалась тебя.

— Сейчас, бабушка, сейчас. — Я пожал руку насупившемуся Самрату и повторил ему назидательным тоном слова дяди Каная. — Трать с умом.

Самрат рассмеялся.

Я бежал домой. Вот знакомая калитка, она распахнута, во дворе висят выстиранные пеленки, в передней я остановился, чтобы перевести дух. В раскрытую дверь гостиной был виден портрет отца, висевший на стене. Отец смотрел на меня с тихой, едва заметной улыбкой, словно бы спрашивая: "Вернулся, мой азамат? С удачей вернулся? Или море обошлось с тобой неласково?.."

Мама сидела возле печки, качала люльку.

— Мама!