Морское кладбище

Она солгала ему, с легкостью, которая и удивила ее, и испугала. На самом деле Вера и Северная Норвегия не шли у нее из головы. В свободные минуты она шарила по Сети, искала рыбачьи поселки, туристские маршруты и музеи на Лофотенах. Открывала Google Earth и наслаждалась ощущением, будто падает из космического пространства вниз, на это богом забытое место. О-о, Верина родина, окруженная острыми скалами и бесконечным Атлантическим океаном, или остров Ландегуде в Вест-фьорде, возле которого потерпела крушение «Принцесса». Казалось, какие-то неподвластные ей силы тянули ее на север.

Порой в этих фантазиях возникал Джонни, но она быстро брала себя в руки и вслух говорила «нет-нет». Она знала, что должна поехать на север, и точно так же знала, что ему в этой истории нет места. Я его ненавижу, думала она.

В какой-то мере она правда его ненавидела. Только вот вторая половина рукописи осталась у него. А она должна прочитать ее, должна знать, что написала Вера, хотя бы просто затем, чтобы оставить все это позади. Впрочем, на самом деле проблема была в другом: каждый раз, когда телефон сообщал о новом СМС или мейле, логический мозг не успевал взять под контроль непосредственную физическую реакцию, и секунду-другую что-то в ней надеялось, что сообщение пришло от Дж. Б.

Ощутив в кармане вибрацию, она достала телефон, открыла электронную почту и почувствовала, как легкое разочарование смешивается с облегчением. Мейл прислал краевед Бьёрн Карлсен из Москенеса, она написала ему несколько дней назад. «Александра Фалк, большое спасибо, что обратились ко мне. Приезжайте в любое время, мы, северяне, гостеприимны, особенно когда дело касается нашей дорогой Веры. У меня есть свидетельства, что она говорит правду и что пароход стал жертвой предательства на борту».

Она сунула телефон в карман, попрощалась с Мадсом и следом за девочками пошла к главному дому, на встречу с братом и сестрой. В столовой, перед портретом с красно-коричневым фоном, стоял Улав. Портрет изображал Теодора Фалка – прапрадед, облаченный в сюртук, сидел в резном деревянном кресле, положив руки на подлокотники.

Саша остановилась в дверях за спиной у отца, внимательно глядя на портрет. В солнечном свете четко проступали все неровности красочных мазков. Отец долго стоял неподвижно, к ней спиной.

– Александра, – сказал он, не оборачиваясь; непонятно, как он успел ее обнаружить. – Что бы сказал добрый старый Теодор о возникшей ситуации?

– О споре вокруг завещания?

Улав кивнул, медленно повернулся к ней.

– Тео был человек бескомпромиссный, уникальный дипломат, как говорят. Был важной теневой фигурой при расторжении норвежско-шведской унии в девятьсот пятом, сумел создать у противоположной стороны впечатление, что победа за нею, хотя достались ей крохи да красивые картинки.

В комнате воцарилась тишина.

– Подойди сюда, Александра, – сказал он, раскрыв объятия.

После филиппики по адресу Джонни Берга Улав больше об этом не упоминал. А у Саши даже мысль о том, чтобы заговорить с отцом о чем-нибудь личном, вызывала неловкость, все равно что интимный разговор с человеком, с которым тебя отнюдь не связывают близкие отношения, но которому ты по неведомым причинам доверился. Порой бывает и такое.

– Тео и мужчины после него, включая отца, по духу были дипломатами, – задумчиво проговорил он, прежде чем посмотреть на нее. – Но как раз поэтому могли и топнуть ногой. Могли выстрелить, когда кто-то должен был умереть. Ханс и остальные ждут от меня беспощадного удара на семейном совете.

– Придется тебе надеть дипломатический костюм Теодора Фалка, – сказала Саша.

Он положил свою сильную руку ей на локоть. Руки у отца всегда были большие, крепкие, хотя физическим трудом он никогда не занимался.

– Нет, – сказал он.

– All in?[99]-Да, – усмехнулся Улав. – All in. Но от нашего имени против бергенцев выступишь ты.

– Ты серьезно? – Саша глубоко вздохнула, чтобы подумать, прежде чем продолжать.

– Отлично, – сказал Улав. – Идем в кабинет, я скажу тебе все, что ты должна знать.

Она пошла.

* * *

Через полчаса Саша спустилась вниз, вооруженная тезисами для семейного совета. Она была совершенно потрясена блестящей отцовской беспощадностью. Потому-то он и создал миллиардный концерн, а у остальных к концу месяца на текущем счету шаром покати.

С другой стороны, Ханс Фалк пытался их одурачить, подослав Джонни Берга в семью, как троянского коня, и должен за это заплатить.

Она пошла на кухню, где Андреа готовила ужин. Сверре тоже вернулся и сидел, барабаня пальцами по столу. Выглядел он получше, явно немножко отдохнул от Редерхёугена и от отца.

– Ты с Лофотенов прилетел?

Он кивнул Саше и взял тост с тертым томатом.

– Получил на выходные увольнительную и с утра пораньше в самолет.

Андреа налила обоим вина.

– Хорошо, что вы оба здесь.

Саша и Сверре искоса переглянулись, удивленные, что Андреа проявила хоть какую-то инициативу.