Москаль

– Уже вечером сегодня я должен быть на докладе. Младший Мозгалев рвет и мечет.

– Да он все время рвет, мечет, а потом забывает.

Разумный нос не согласился с этим мнением. С точки зрения карьерных видов он был прав. Прежде чем выходить на след пропавшего хозяина, имело смысл выяснить мнение по этому поводу хозяина реального. Нужно ли ему это? Нужно ли ему это прямо сейчас. Братья-то они, конечно, братья…

– Тогда я тоже поеду, – Бурда даже чуть топнул каблуком.

– Нет. Я считаю, что остаться лучше.

И это мнение Рыбака имело под собою основание. Не надо совсем снимать руку с пульса, даже если это рука всего лишь Валерия Игоревича.

– Я прикрою, Валера. Приеду, осмотрюсь и прикрою.

– А я что? Что мне делать?!

– Так вообще поглядывай. Жди меня. Я там объясню, что ты занят. Прикрою.

На самом деле Роман Миронович не собирался ничего делать в этом смысле. На Бурду ему было плевать, и он считал, что финансист, пытаясь восстановить свое доброе имя, поступил как дурак. Но подтвердилась поговорка – дуракам везет. Только они не умеют воспользоваться везением.

– Думаю, я улажу все в Москве за день, за два. Ты пока просто наблюдай. Я оставлю тебе одного парня.

– Зачем?

– Будет за пивом бегать.

– Впрочем, конечно, пусть остается. Он будет жить в моем номере? Впрочем…

– Одно условие – никому ни слова. Это и в твоих, и в моих интересах. Любой третий все подомнет под себя.

Валерию Игоревичу было неприятно. Как-то так вышло, что человек, которого он привлек в партнеры, отнюдь, как ему казалось, не в главные, в исполнители, уже ставит ему условия и ведет себя как несомненный начальник. И самое противное, что нет никакой возможности выпрыгнуть из этой ситуации.

Москва

1

– Не плач! – уже в пятый, наверно, раз сказал майор Наташе за последний час. Плакала она тихо, практически беззвучно, только время от времени собирала то в правом, то в левом глазу мелкие слезинки грязным указательным пальцем. Состояние ее было майору не понятно. Неужели убивается из-за разрыва с нелюбимым, неприятным папиком Диром Сергеевичем? Вряд ли да. Может, воет от привалившего простого бабьего счастья – воссоединилась с запретным возлюбленным? И на это похоже не слишком. Что-то третье, что-то темное. Совсем не хочется влезать.

Они ехали по направлению к городу в машине майора.

– Так шо мы будем робить? – Заносчиво спросил Василь в самом начале путешествия. Руки у него были черные, в пятнах не полностью отодранных газетных полос. Вид при этом гордый. Он презирал сложившиеся обстоятельства и смотрел вперед уверенно. У него к тому же были претензии к окружающим. Он сказал майору, что считает его виноватым, что заварилась такая отвратительная каша. Он явно затаил что-то и против возлюбленной, вырванной из лап мучительницы-судьбы, за то, что легла под подлую отцовскую волю, не сдюжила. Не оборонила любовь!

– Не знаю, шо мы будем робить.

Этот ответ не удовлетворил Василя. Он прямо заметил майору, поскольку он, майор, виновник всего этого бардака, то ему и разруливать, и совершать выплаты. Поразительно, до какой степени у этого парня не было никакой робости перед большими дядьками в ослепительных черных автомобилях и дорогущих костюмах, под которыми еще и пистолеты.

Но начальник службы безопасности был сейчас не в состоянии восхититься этим проявлением независимости.

– Останови, – сказал он своему Василю, шоферу.

«Мерседес» плавно и плотно припал к обочине.

– Выходите, – сказал майор.

– Что? – спросил прыщавый Василь.

– Пошли вон!

Майор открыл дверь в мокрую траву, что покрывала обочину.

Василь-любовник несколько секунд молчал, потом сказал угрюмо:

– Ладно.

– Не надо так, – прошептала Наташа.

– Пошли! – скомандовал брат.

2

Светлана Владимировна раскладывала пасьянс, когда услышала звук открывающейся двери. Она выронила карту, которую держала в руке, привстала, но тут же взяла себя в руки. Села обратно. Посмотрела на пеструю карточную шкуру, что занимала половину стола. Мельком отметила про себя, что выроненная карта легла туда, куда надо. Она ощутила укол неожиданной радости – все будет хорошо!

Дир Сергеевич медленно и задумчиво раздевался в прихожей. Прошел по коридору мимо открытой двери, пробурчал что-то похожее на «привет».

«Пьян!» – удивилась Светлана Владимировна, а потом поняла, что зря удивляется. Все эти недавние события изменили человека. Подвыпивший хозяин вернулся в свою саклю. Хочет – напьется, хочет – бороду сбреет. Мужчина, бреясь, расстается со своим прошлым. Небось еще буянить начнет. Впрочем, этого госпожа декан не боялась.

Что делать?

Во-первых, выяснить обстановку.

Полез в душ? Очень кстати, успеем позвонить.

Елагин сразу взял трубку. И унылым своим голосом рассказал о том, что случилось.

Господи, ехидно восхитилась Светлана Владимировна! Она ему изменяла, эта шалава, рогатила богатенького влюбленного! Остроумного главного редактора. И с кем, с собственным двоюродным братом?! Нет, она, Светлана Владимировна, конечно, желала изменщику какого-нибудь отвратительного выверта в его грязной интрижке. Но чтобы так быстро и так круто!

Как себя вести?