Московская историческая школа в первой половине XX века. Научное творчество Ю. В. Готье, С. Б. Веселовского, А. И. Яковлева и С. В. Бахрушина

Историографы по достоинству оценили заслуги Бахрушина перед сибириведением. А.М. Дубровский, писал, что монография позволила по-новому взглянуть на сибирскую историю: «Традиционная идея о роли колонизации в истории России приобрела в его работах новый смысл. Заселение Сибири не только порождало новые экономические явления, но и само было порождением хозяйственной жизни страны»[1068]. О.Н. Вилков считал, что для того времени концепция Бахрушина носила явно прогрессивный характер[1069]. Проведя историографический анализ сибиреведческого наследия Бахрушина, Н.Г. Башарина сделала вывод о «несостоятельности мнения о преувеличении С.В. Бахрушиным значения промысловой колонизации в присоединении и первоначальном освоении Сибири»[1070]. Частично согласился с ней И.Н. Никитин: «Конечно, концепция С.В. Бахрушина упрощала, слишком схематизировала сложный и многогранный процесс первоначального освоения Сибири русскими людьми, но думается, что для раннего этапа колонизации в своей основе она была верной»[1071]. Последняя трактовка представляется наиболее точной.

К этим мнениям остается только присоединиться, хотя необходимо добавить, что ракурс исследования, предложенный Бахрушиным, возник не на пустом месте. В Московской исторической школе в данный период наблюдается смещение интереса от правительственной колонизации к вольной. Причем последней отдается приоритет в освоении территории России. Такая позиция проявилась в работах Готье, который отошел от своей первоначальной точки зрения о главенствующем значении роли государства в освоении юга, а также в работах Веселовского и Яковлева. Даже в работах традиционного сторонника правительственной колонизации М.К. Любавского произошли изменения в сторону признания приоритета вольной колонизации[1072]. В этом смысле работы Бахрушина по истории Сибири, где освоение этого региона рассматривается не как процесс завоевания, а как процесс вольного освоения, органично вписываются в эту тенденцию. Впрочем, надо отметить, что некоторые современные исследователи считают, что значение вольной колонизации региона было сильно преувеличено. Так, историк В.Д. Пузанов, проанализировавший роль военного фактора колонизации, считает: «Без участия Русского государства, в лучшем случае, вольная колонизация могла бы привести к образованию нескольких русских поселений на севере Сибири, имеющих торговое и промысловое значение. Южные и центральные части Западной Сибири остались бы в этом случае совершенно без русского влияния»[1073]. Таким образом, можно констатировать, что вопрос о колонизации русскими Сибири продолжает сохранять свою спорность и актуальность.

Статьи и книги по истории Сибири поставили Бахрушина в ряды наиболее авторитетных историков страны. Но это заслуженное положение в скором времени было перечеркнуто начавшимися репрессиями.

3. Обобщающие работы Ю.В. Готье и С.Б. Веселовского

Значительное место в творчестве историков «старой школы» стали занимать научно-популярные и обобщающие работы. Так, Готье считал, что в сложившихся условиях нормальными исследованиями заниматься нельзя, поэтому надо сосредоточиться на осмыслении того, что уже было наработано. По такому же пути пошел и Веселовский.

Магистральным направлением научной деятельности Готье в 1920-е гг. стало написание итоговых для него работ по археологии. Увлечение молодости позволяло изучать вопросы, находящиеся на значительном временно м удалении от современности, а значит – и более безопасные. В 1925 г. он публикует монографию по археологической истории Восточной Европы до середины IX в.[1074]. Книга в первую очередь интересна тем, что в ней автор высказал много важных мыслей о соотношении истории и археологии. С точки зрения автора, до сих пор отечественная археология шла по пути собирания артефактов. По его справедливому замечанию, археологическая наука должна отказаться от простого собирательства и перейти к обобщению полученых материалов. «Уклонение от выводов и обобщений и отчужденность от русской исторической науки и вопросов ею поставленных – вот, если не болезнь, то изъян нашей археологической науки». Историк призывал: «Пора пересмотреть взаимные отношения обеих наук, пора установить между ними ту теснейшую связь, которая всеми чувствуется, но не достаточно сознается»[1075]. Здесь Готье повторял собственные мысли, высказанные в программной статье «Что дала археологическая наука для понимания древнейшего периода русской истории»[1076], опубликованной еще в 1916 г.