Московская история

Лучич отправлялся на назначенную встречу к министру. Они были однокашники. Их связывали довольно своеобразные воспоминания юности: обоих не приняли на инженерный факультет. Лучича — потому, что у него оказалось «мелкобуржуазное происхождение» и отсутствовало направление из Наркомпроса, а у молоденького рабочего-землекопа, прибывшего на заработки в Москву из-под Тамбова, хоть все было в наличии — и трудовое происхождение и соответствующая бумага, но он ухитрился блеснуть столь малыми познаниями в арифметике и правописании, что зачислить его в студенты рабфака на том этапе не представлялось возможным.

Отвергнутые сидели на подоконнике в глубокой нише казаковского здания на Моховой, размышляя о дальнейшей судьбе, как вдруг к ним подошел молодой человек в кожанке и суконной фуражке.

— Товарищи, — сказал он. — Вы не белоручки? Записывайтесь к нам. В институт инженеров-производственников.

— Настоящий инженер может получиться только на производстве; — разъяснил молодой человек, оказавшийся автором идеи и одним из организаторов ИИПа. — Не в аудиториях, а возле станков и машин, возле дела. Тем, кто признает прежде всего работу, мы дадим теоретические знания. Вот наше кредо.

Это был двадцать третий год, время свободного предпринимательства. Группа молодых большевиков решила осуществить свою идею рабоче-крестьянского высшего образования. С перспективы лет ИИП можно посчитать прообразом нынешнего вечернего института; но он основался на началах студенческой коммуны. Бюджет ИИПа целиком складывался из заработков студентов на производстве. Все студенты были рабочими, стояли у станков. Зарплату сдавали в «общий котел», из него оплачивались лекции (кстати, самых видных профессоров университета) и вносилась аренда за помещение. Что касается помещения, то энергичным организаторам при содействии Наркомпроса Моссовет выделил на углу Петровки четырехэтажное здание… бывшего публичного дома. Злачное заведение оставило после себя лабиринт келий и конурок, альковов, лестничек, переходов и даже потайных ходов для берегших репутацию клиентов. Студенческая коммуна, вооружившись ломами, принялась ломать перегородки, перестраивать помещения под просторные аудитории. Семнадцатилетний Алеша Лучич и такой же юный будущий министр не сделались особенными друзьями; просто вместе со всеми хохотали, когда кто-нибудь выволакивал на помойку причудливый наряд с перьями, оставшийся от «мамзелей», вместе таскали кирпичи, красили стены, мыли окна, вместе потом слушали лекции. Кроме них никто этого уже не помнил. Время унесло других участников коммуны, и даже память о существовавшем когда-то ИИПе понемногу таяла.

А дом на углу Петровки и бульвара стоит!

Алексей Алексеевич вошел в кабинет к министру, и Петр Константинович поднялся из-за стола к нему навстречу. Они обменялись рукопожатием, стараясь невольно продлить этот миг, чтобы разглядеть друг друга с фамильярной пристальностью, как это делают ровесники, подмечая следы урона на знакомом с молодости лице, чтобы сравнить их со своими.

Потом министр не удержался от соблазна продемонстрировать Лучичу свою обновку. Дело было в том, что ему недавно хозуправление установило какое-то необыкновенно удобное кресло: шарнирное устройство позволяло поворачиваться, наклоняться, вертеться — кресло повторяло все движения министра. Это было кресло-помощник, в нем отлично работалось, меньше чувствовалась усталость, и министру хотелось им похвалиться. Лучич мог его понять лучше, чем другие. Кости-то все-таки уже не те, не семнадцатилетние. А вот душа тешилась, что правда, то правда, совсем по-мальчишески. Спросив затем о здоровье и самочувствии бывшего однокашника, министр счел эту часть беседы законченной, придвинул к себе блокнот и карандаш, показав тем самым, что готов слушать дело, по которому Лучич к нему пожаловал.

Лучич вкратце обрисовал нынешнее стабильное положение на заводе. Перечислил перспективные заказы. Подчеркнул крепнущее доверие к ним заказчиков и предполагаемое расширение именно этих связей. Затем, коснувшись новых разработок в конструкторском бюро, он выделил работу по цветному телевизору в отделе Ирины Петровны Яковлевой.

— И что же, это перспективно? — живо спросил министр.

— В высшей степени. На мой взгляд, им удалось максимально решить проблему использования отечественных материалов. Это позволяет уже говорить о возможности массового производства.

— На каком оборудовании?

— Это главный вопрос. Кое-что из оборудования представляется возможным закупить за рубежом. Во Франции, например. Но это я забегаю вперед. Для начала просьба такова: нам хотелось бы, чтобы нас послушали на коллегии.

Министр отодвинул блокнот и слегка отклонился, чтобы расслабить спину. Кресло тотчас повторило его движение.

— Хорошо. Послушаем. А почему ты, Алексей Алексеевич, ко мне с такой просьбой приехал один? Без директора?

Лучич улыбнулся, развел руками:

— Так уж вышло. Да нет, Ермашов вовсе не против. Он, наоборот, самый яростный энтузиаст.