Московская стена

Как гипнотизер, Вальке неотрывно смотрел ему прямо в глаза, и Голдстон наконец проснулся. Воду по старинке включали, чтобы нейтрализовать прослушку, хотя эффективность данного метода у него лично вызывала сомнения. Коротко кивнув, он отправился в ванную и, вспомнив о политике всеобщей экономии, со злобной радостью запустил мощный поток воды из всех кранов, превратив апартаменты в смотровую площадку Ниагарского водопада. Вальке, похоже, остался доволен его подходом. Тут же перешел к делу.

– Штабс-капитан, надеюсь, вы понимаете, что данный разговор должен остаться между нами?

Многозначительная, резиновая пауза. Они здесь в театральный кружок что ли все ходят? Какого черта ему не дали доспать!

– Я хотел бы поговорить с вами о губернаторе Боссю. О его возможной роли во всей этой истории с компрессорной станцией.

Голдстон дернулся как от нервного тика. В голове тут же стало тихо.

– Боссю? Вы что-то опустили в своем рапорте?

Старикашка-нибелунг заерзал костистым задом по креслу:

– Я сообщил лишь о том, в чем уверен на сто процентов. Некомпетентность оберста Свенссона проявлялась во множестве случаев. Думаю, диверсия в Торжке также тем или иным боком связана с его несоответствием занимаемой должности. Что касается Боссю, речь идет только о моей догадке. Но если она подтвердится, это даст ключ к расследованию, которое вы ведете.

Отто Вальке выдержал еще одну паузу. Обвел комнату красными от лопнувших сосудов глазами. Потом все-таки сказал:

– Дело в том, что губернатор Боссю также знал об аварии под Торжком.

Голдстон вздрогнул.

– Знал? – переспросил он, вспоминая загорелое, прекрасное, как у олимпийского бога лицо губернатора. – Почему вы так решили?

Вальке кивнул – да, сейчас расскажу.

– Через день после аварии у него был день рожденья. Он позвонил мне, пригласил прийти. Но добавил: «Извините, что так совпало. Когда я появлялся на свет, то, честно говоря, не предполагал, что спустя пятьдесят три года у вас случится прорыв трубы». Вы понимаете, что я занимаюсь здесь только одними трубами, газовыми. Канализация вне моей компетенции.

Голдстон вскочил на ноги, сделал пару кругов по комнате. Почему-то захотелось немедленно доказать Вальке, что все его подозрения смешны и беспочвенны.

– Согласитесь, сложно заподозрить генерал-губернатора в связях с партизанами. Тем более что он так симпатизирует Наполеону.

Вальке язвительно улыбнулся, показав редкие крупные зубы.

– Да, его лично можно заподозрить только в расхищении московских музеев. Но у Боссю есть русская помощница.

– Русскоговорящая… – еле слышно пробормотал Голдстон, сам не понимая, что хочет сказать.

– Какая разница? – отмахнулся Вальке. – Все равно это дает основание ее подозревать.

– То есть, узнав об аварии, она взяла телефон, набрала номер партизанского отряда и все рассказала этому… как его… Ворону?

Вальке не повелся на шутку, упрямо замотал головой.

– Не обязательно пользоваться телефоном. Эта помощница часто выезжает за Стену, в какой-то монастырь. Говорят, там ошивается много всякого сброда. Я проверял – она ездила туда на следующий день после моего дня рождения. А еще через два дня произошла диверсия.

– Это еще ничего не доказывает…

– Доказывать должны люди Свенссона. Но у него, как я уже упоминал, явное несоответствие занимаемой должности. И, вдобавок, большая дружба с Боссю.

Глаза Вальке, казалось, стали еще краснее. Возможно, жажда крови сейчас являлась для него не просто фигуральным выражением.

– Дружба?

– Слышал, что они давно знают друг друга.

В голосе Вальке проскользнуло ужом нечто особенно неприятное. Намек? Голдстон решил не уточнять. С него и так было достаточно. Хотелось просто выставить карлика вон.

– Вы… Вы просто Шерлок Холмс, господин Вальке, – сказал он, заставив себя пожать гостю руку. – Я, конечно же, обдумаю ваши соображения.

Прощаясь, Голдстон еще раз присмотрелся к Вальке – и ему тут же представилась рядом с ним Сима. Ее неземного оттенка глаза, способные искривлять пространство вокруг. Ее глубокий, затягивающий голос. Неужели в мире в самом деле идет никогда не прекращающаяся война уродливого с прекрасным? Да, из-за диверсии в Торжке «Остенгаз» понес убытки в сотни миллионов евро. Из пещеры карлика похитили его бесценное сокровище, потому-то Вальке так жаждет найти виновных. Но, похоже, представлять в роли жертвы именно красивую, обаятельную женщину особенно будоражит его воображение. Старый извращенец! Почти физиологически Голдстону захотелось одним коротким ударом в челюсть сделать так, чтобы баланс сил в этом мире оказался все-таки в пользу прекрасного. Подспудная мысль, что доводы Вальке звучат весьма разумно, странным образом только усиливала это желание. Проводив восвояси неприятного гостя, Голдстон завалился обратно на кровать и надолго задумался, уставившись в украшенный лепными виноградными листьями потолок. Он чувствовал себя человеком, который вошел куда-то через дверь, которую уже никогда нельзя будет снова отыскать и открыть.

* * *