Московские каникулы

Г а й д а м а к а. Непременно.

Е л е н а. Пожелайте мне мужества. Предстоит трудный разговор с сыном…

Г а й д а м а к а. О прошлом?

Е л е н а. О будущем тоже — его и моем.

Г а й д а м а к а. Что б ни случилось… Только не уезжайте. Мне будет очень не хватать вас…

На крыльце появляется  К и м. Елена молча уходит в избу.

(Садится на чурбак у костра.) А вы что же, корреспондент?

К и м (подходя). Какой я, к лешему, корреспондент? Самозванец…

Г а й д а м а к а. Это в каком же смысле?

К и м. А в том, что выхлопотал мне Анатольев командировочку. Так сказать, на бедность подкинул.

Г а й д а м а к а. Разве вы в своем киноинституте стипендию не получаете?

К и м. Он во сне только — мой. Два года подряд сдавал — проваливался. Вот и болтаюсь, как цветок в проруби.

Г а й д а м а к а. Почему работать не идете?

К и м. Фотокорреспондентов в Москве и без меня хватает.

Г а й д а м а к а (раздувая костер). На Москве белый свет не кончается.

К и м. Знаю. Мой шеф об этом здорово пишет. (Помолчав.) Вот вы бросили все, сюда приехали. Не жалеете?

Г а й д а м а к а. Как тебе сказать? Бывают, конечно, минуты слабости. Но ведь я нашел больше, чем оставил.

К и м. Что именно?

Г а й д а м а к а. Многое. Главное — уверенность, что нужен людям…

К и м. А там, дома?

Г а й д а м а к а. Там меня легко заменили, здесь это будет потрудней. Но дело не только в этом. Ты автомобиль знаешь?

К и м. Баранку вертеть умею.

Г а й д а м а к а. Так вот, здесь я себя чувствую двигателем, с которого сняли ограничитель. Сколько оборотов ни дам — все будет мало. Это чувство, брат, многого стоит…

К и м. Не знаю, не испытывал.

Г а й д а м а к а. А что ты вообще испытывал? Столько дела кругом, так люди нужны, а ты из себя безработного корчишь? У тебя отец есть?

К и м. Есть…

Г а й д а м а к а. И у меня мог быть такой сын, как ты…

К и м. Что из этого?

Г а й д а м а к а (усмехнувшись). Ничего. Сообщаю голый факт, без обобщений и поучений.

К и м (помолчав). Спать пойду… (Останавливается на лесенке вагончика.) Если к вам на работу попрошусь — возьмете?

Г а й д а м а к а. Просись — поглядим.

Ким уходит в вагончик, Гайдамака подбрасывает щепки в разгоревшийся костер. Берет оставленную Валькой гитару, настраивает ее, начинает тихо подбирать мелодию. Негромко поет, почти проговаривает.

Птицей перелетного юность промелькнула,
И осталась, звонкая, в старой песне жить.
Что ж тебе, товарищ, нынче так взгрустнулось?
Может, захотелось новую сложить?
              Песни не допеты,
              Тропы не исхожены…
              А о раннем инее
              Стоит ли тужить?
              Пусть же она будет
              На тебя похожею,
              Моя песня поздняя…
              Только бы сложить!

При первых звуках песни в двери вагончика появляется  Д о н н и к о в, слушает.

Д о н н и к о в (после паузы). А вы, оказывается, лирик… (Подходит к костру и садится на один из чурбаков.)

Г а й д а м а к а (отложив гитару). Считаете это своей привилегией?

Д о н н и к о в. Что вы! Чувствительность — наказание господне, а не привилегия. Особливо в наше время.

Г а й д а м а к а. Чем же вам наше время не угодило?

Д о н н и к о в. У него, знаете, есть одно милое свойство — оно слишком быстро идет. И уходит. Помните, у Блока? «Пробудился: тридцать лет. Хвать-похвать, — а сердца нет». Это, правда, несколько расходится с идеей вашей симпатичной песни, но я надеюсь, вы не будете за это в претензии на Блока. (Достает из кармана пальто фляжку.) Хотите хлебнуть? Ереванский коньячок, взят в расчете на сибирский климат.

Г а й д а м а к а. Давайте.

Донников отвинчивает крышку фляжки, наливает в нее коньяк, протягивает Гайдамаке. Тот пьет и возвращает крышку.

Д о н н и к о в. Честно говоря, думал — откажетесь. (Наливает снова, пьет.) Еще?

Г а й д а м а к а. Нет. Мне работать.

Д о н н и к о в. Вот, вот — работать. А жить когда? Знаю ваш ответ: работать — это и значит жить. Сам пишу так. Но — зачем?

Г а й д а м а к а. Пишете зачем?

Д о н н и к о в. Нет, живу. В чем смысл — задумывались?

Г а й д а м а к а. Не очень.

Д о н н и к о в. Счастливчик!

Г а й д а м а к а. Уверены?