Читаем Московские каникулы полностью

Московские каникулы

К о с т я (с ужасом). А микрофон-то выключен! Такая мысль растворилась в воздухе!

С т е п н а я. Могу включить. (Включает магнитофон.) Язви дальше.

К о с т я. А поможет? Все равно вы бодренькую передачку соорудите. Знаем, слушали. Да я вас не осуждаю. Пить-есть каждому надо.

Входит Г а л и н а П е т р о в н а, останавливается в стороне, слушает. Ее не замечают.

С т е п н а я. А какую бы ты передачу на моем месте сделал?

К о с т я. Я?!

С т е п н а я. На микрофон, действуй. (Отдает Косте микрофон.)

К о с т я (волнуясь). Братцы… Сколько нас сегодня по всей стране не спит? Сколько невесело отплясывает с аттестатами в карманах? Тысячи? Сотни тысяч?

С т е п н а я. Почему — невесело? Разве это не ваши слова — какое счастье, что все это кончилось?! Ну, кончилось, кончилось же, и вы теперь — вольные птицы!

К о с т я. Разве у птиц бывают вступительные экзамены? А экзамены перед собственной совестью? У ваших вольных птиц только одна дорога: осенью — туда, весной — обратно… А перед нами тысячи дорог…

С т е п н а я. Так ведь это прекрасно!

К о с т я. А вдруг не ту выберешь и она заведет тебя в тупик? Ведь не зря, наверно, говорят: выбрать дело — выбрать жизнь. А вдруг не ту жизнь выберешь? Можете вы это понять? Вот почему нам сегодня страшновато и не очень весело. Правильно я говорю, братцы?

Ж е н я (в микрофон). Не слушайте его, ребята! Ему потому невесело, что он ничего хорошего в школе не сделал и в будущем делать не собирается! Не для себя — для людей ничего не сделает! И когда вдруг о себе поймешь такое…

К о с т я. Это правда — я еще ничего в жизни не сделал… И не знаю, что сделаю в будущем… Что мне удастся сделать… Но одно я знаю — ловчить в жизни не собираюсь, понятно? Дескать, мне все можно, все позволено, потому как я хороший!

Б о р и с (с угрозой). Кончай, говорю! (Отбирает у Кости магнитофон и отдает его Степной.)

С т е п н а я. Я не совсем понимаю причину вашего возбуждения…

Г а л и н а П е т р о в н а (выходя вперед). Маргарита Сергеевна, можно вас на минуту?

С т е п н а я (Косте). Извини… (Выключает магнитофон и подходит к Галине Петровне.) Слушаю вас.

Г а л и н а П е т р о в н а. Вы что, не понимаете — они ведь дурака валяют.

С т е п н а я. Ну, зачем же так резко. Перехлестывают, конечно, это факт. Перед микрофоном редко кто остается самим собой. А вообще ребята попались острые, это хорошо.

Г а л и н а П е т р о в н а. Ничего хорошего не вижу! Такого вам наговорят… Потом не расхлебаете!

С т е п н а я. Вы что же думаете, все, что говорят, — пойдет в эфир? Вы не беспокойтесь, мы лишнее вырежем, озвучим, перепишем — конфетка получится. А что они так эмоционально высказываются — это дороже всего, естественные интонации всегда подкупают слушателей.

Г а л и н а П е т р о в н а. Ну, смотрите сами, мой долг — предупредить. (Ко всем.) Ребятки, Петр Тихонович просит в зал. Пора расходиться, он хочет сказать прощальную речь.

Т и м у р. Ну что же, речь так речь… Прошу вас, товарищ Степная.

С т е п н а я. Да-да, обязательно надо записать!

Степная, Тоня и Тимур уходят.

Г а л и н а П е т р о в н а (идя с Женей). Мне все больше не нравится поведение Бережного. Эта манера говорить гадости в микрофон…

Ж е н я. Пожалуйста, не вмешивайся. В своих делах мы сами разберемся…

Женя и Галина Петровна уходят. Костя намеревается последовать за ними.

Б о р и с (глухо). Постой…

К о с т я. Стою. (Пауза.) Что дальше?

Б о р и с. Это я тебя хочу спросить, что дальше. Утром на Женьку нам капал, сейчас в микрофон намекал… Завтра письмо в редакцию напишешь?

К о с т я. По личику схлопотать захотел?

Б о р и с. Это от нас не уйдет. Как ты меня назвал? Старый школьный товарищ? Товарищи так поступают, как ты?

К о с т я. Думаешь, Женька нуждается в твоей защите?