Москва, 1941

Не обошлось и без злоупотреблений: магазины не вели должного учета купонов, сами карточки, случалось, распределялись уже эвакуированным из Москвы или вообще выдавались немосквичам. За такое разбазаривание ресурсов полагалось суровое наказание, например, управляющий домами Фирсов получил 3 года лагерей. Жители, разумеется, пытались получить карточки на всю семью, даже если часть ее была эвакуирована. «по 58-му домоуправлению Кировского РЖУ (Лужниковская, д. 1/7): 1) гр. Овчинников А. К. получил карточки на 3 иждивенцев, в то время как двое из его детей эвакуированы вместе со школами № 579 и 516; 2); гр. Неврединов получил справку на 3 иждивенцев, которые проживают в г. Егорьевске. По Москворецкому району в домоуправлении д. № 23 по Мытной улице гр. Абрамов при получении стандартной справки заявил, что на его иждивении находится семья из 4 человек. Проверка показала, что еще задолго до введения карточной системы. Абрамов отправил семью в деревню. Лица, обманным путем получающие в домоуправлениях карточки, стандартные справки на членов семьи, фактически выехавших за пределы г. Москвы и даже Московской области, прокуратурой будут привлекаться к уголовной ответственности по ст. 169[26], ч. II УК».

«Вначале продукты можно было получать в любом магазине, – вспоминала Галина Галкина. – Но затем стали карточки прикреплять к определенному магазину, и каждый месяц мы искали какой магазин лучше снабжается и к нему прикрепляли свои карточки. Еще позже некоторые организации и предприятия стали к своим магазинам прикреплять только своих работников – у них были лучше продукты, большая обеспеченность. Но везде получение продуктов по карточкам было связано с большими очередями, в которых в большинстве своем стояли дети и старики, так как взрослое население было занято на работах». Одновременно были открыты коммерческие булочные, в которых хлеб продавался без карточек, зато по двойной цене. Многим семьям такие магазины были не по средствам, но все равно даже там приходилось стоять в очереди часа три. Зато и хлеба можно было купить столько, сколько нужно. «Зашел в булочную напротив. Коммерческое отделение полно хлебом и полно людьми, в большинстве колхозниками с бидонами, а по карточкам – свободно, – просто никого нет», – отразил этот феномен в своем дневнике П. Н. Миллер.

Цены на продукты по карточкам были довоенными, хлеб стоил 1 руб. за ржаную буханку и 1,7 руб. за пшеничную, мясо стоило 10–15 руб. за килограмм, сахар от 3,8 до 4,1 руб. за килограмм.

После введения карточек «продолжали торговать колхозные рынки, но цены быстро росли, – описывает московскую жизнь Александр Верт. – В магазинах еще продавались кое-какие потребительские товары; в конце августа я даже умудрился купить себе пальто из меха белой сибирской лайки в магазине в Столешниковом переулке, где по-прежнему был довольно широкий выбор оленьих полушубков и т. п. Я заплатил за свою “собачью доху” 335 рублей, что было дешево. Но другие магазины, как я обнаружил, быстро распродавали свои запасы обуви, галош и валенок.