Москва 1979

Начали с тематических кружков. Показали гостям легендарную машину "Москвич — 408" выполненную в масштабе один к пятнадцати. Затем самодельный макет двигателя в разрезе. Нажимаешь кнопку, и механизм приходил в движение, поднимались и опускались поршни в цилиндрах. Борис одобрительно кивал головой, задавал толковые вопросы. Пол украдкой поглядывал на Лизу. Сердце замирало, он представлял себе запретную и оттого сладкую любовь немолодого мужчины с девушкой, которая годилась ему в дочери.

Пол встречался взглядом с Лизой, — и словно обжигался, — старался смотреть в сторону, на макет двигателя. Поршень, казалось, имел фаллическую форму, двигался не ровно, а как-то рывками вверх-вниз, и это движение рождало новые ассоциации и греховные мысли. Пол глотал слюну и переводил взгляд на студентку, она отвечала двусмысленно полуулыбкой, приоткрывала ротик. Появлялся кончик розового языка, он облизывал губки и пропадал. Пол переминался с ноги на ногу, ожидая, когда же закончится демонстрация работы двигателя, превратившееся в форменное мучение. Или этот двигатель — вечный, и сладкая мука не кончится никогда…

Потом подошли к столу, где стопкой сложили стенгазеты, выпущенные за два последних года. Пол снова старался изобразить заинтересованность, но помимо воли косил взглядом на Лизу, стоящую крайней в ряду, так, что никто, кроме иностранца, ее не видел. Она, продолжая улыбаться, положила пальцы на грудь, ловко расстегивала и застегивала пуговичку белой рубашки. Но вот убрала руку, — а пуговица осталась не застегнутой. Пол успокоил себя мыслью, что его физиономия вряд ли способна понравиться такой вот красотке. Эта девочка возбудится разве что от вида толстого бумажника, но коммерческий секс, — это не для него.

Студенты наметили обширную программу, они хотели показать комсомольскому начальнику и прогрессивному американскому журналисту, большому другу СССР, механические мастерские, поделки из дерева и металла, а потом, после обеда в столовой ПТУ, — отдельные номера будущего концерта, — три песни, танец революционных моряков и поэтический номер "греза солдата", — для будущих новобранцев. Но американский гость, сказал, что плохо себя чувствует и поспешил откланяться. Кажется, он не обманывал. Пол выглядел бледным и каким-то рассеянным. Напоследок он сделал несколько снимков, где Лиза оказывалась на первом плане.

* * *

Вышли на улицу, повернули направо. Народа навстречу почти не попадалось, — жилых домов в округе по пальцам считать, — одни заводы. Воздух пропитан запахом горелой резины и густой до тошноты, сладковатой вонью тухлого мяса и вареных костей, — это благоухала пугающая желто-серая громадина Микояновского мясокомбината, снабжавшего колбасой пол-Москвы. Они вышли на мост, было шумно, по Волгоградскому проспекту ползли потоки машин, внизу тянулись бесконечные железнодорожные пути, заставленные товарными составами.

— Старик, статью о комсомольских активистах я вряд ли смогу продать, — сказал Пол. — В Америке комсомольцы никого не интересуют. Лучше помоги написать о греховных местах.

— Потерпи, будут тебе и греховные места. В СССР такой порядок. Есть обязательная программа, — передовики, ударники, романтики… И дополнительная, — проститутки, притоны, валютчики… Без обязательной программы нет дополнительной. Если я буду водить американского корреспондента только по катранам, малинам и кабакам, мне укажут на неполное служебное соответствие.

— Почему в Москве почти нет наркотиков?

— Со временем все появится. Мы еще обгоним Америку.

Они перешли мост, перебежали Волгоградский проспект, пользуясь тем, что движение на проспекте окончательно встало. Вошли в кирпичное административное здание, школу рабочей молодежи завода Ленинского комсомола, здесь учатся заводские комсомольцы, приехавшие по лимиту из разных городов Советского Союза. Они не получили десятилетнего образования у себя на родине, наверстывают здесь.

В учительской уже ждали трое парней и пара девушек, — лучшие комсомольцы школы, всем уже далеко за двадцать. Они серьезные, с усталыми лицами, у троих — обручальные кольца, когда-то все они умели улыбаться, но разучилась радоваться жизни. Сегодня двое из них приехали сюда специально на встречу с иностранным корреспондентом, потому что секретарь заводской комсомольской организации сказал — так надо. Трое учатся в первую смену, через полтора часа надо на завод, а там восемь часов на конвейере или у станка, затем на метро и автобусе возвращаться в общежитие. А там — семьи, дети, — даже на сон времени нет. Никто об этом не сказал вслух, но все без слов понятно. Посмотрев на эти усталые лица, Пол тоже погрустнел.

Программу гостям устроили примерно ту же, что и в ПТУ: рассказ о созидательном труде, общественных нагрузках. Комсомольцы принимают участие в субботниках, в общежитии создали самодеятельный театр, один парень, такой рыженький, живой, — рабочий корреспондент заводской газеты "За советскую малолитражку". Напечатал более сотни заметок. В следующем году будет поступать в полиграфический институт на факультет журналистики.