Москва 1979

Молодые люди угрюмо поглядывали на Пола, сделавшего несколько фотографий, угадав в нем иностранца. Борис постучал в стеклянную дверь, с другой стороны уже ждал администратор, средних лет мужчина в бордовом пиджаке и темном галстуке. Он открыл, спросил, понимает ли иностранный журналист по-русски. Поздоровался за руку с гостями, пригласил войти и показал бестолковое фойе на первом этаже, половину которого занимала широченная лестница наверх. Они поднялась в огромное помещение, напоминающее вокзальный зал ожидания, лишенное капли привлекательности и человеческого уюта, с обшарпанными полами и тесно расставленными столиками под белыми скатертями.

Администратор говорил как по писанному и ослеплял собеседников блеском золотых коронок. Вот здесь молодые люди едят пьют, а там, на широкой площадке танцуют. Нет, оркестра, крутят записи зарубежной эстрады, "Бони Эм "и "Аббы". Но в ближайшем будущем планируют добавить в репертуар патриотические песни отечественных исполнителей. Молодежь воспитанная, вежливая, потасовок или драк, — боже упаси, — не бывает. Цены весьма умеренные. Входной билетик три шестьдесят с персоны, на него положена закуска и половина бутылки сухого вина.

Значит, чтобы выпить сухого и послушать записи "Бони Эм" надо днем выстоять очередь, а затем вечером приехать и снова в очереди стоять? У нас молодежь спортивная, ради такого дела — хоть три раза постоят. Больше показывать было нечего. Они спустились вниз, вышли на Новый Арбат, двинули в сторону Кремля.

— Посетители "Метелицы", они весь вечер пьют сухое вино? — спросил Пол.

— Господи, какая разница? Ну, приносят с собой портвейн. "Кавказ", "Агдам", "Чашма", "Тридцать три"… Отвратительное дешевое пойло. Об этом не пиши.

Пол стал говорить тише.

— Твой водитель стукач? — спросил он.

— Наверное. Или на окладе в КГБ. В любом случае чекисты к вечеру получат подробный отчет о нашей поездке и наших разговорах.

— Повезло с этой серией статей про молодежь. Теперь мы сможем видеться часто. Мне ничего придумывать не пришлось. Главный редактор действительно прислал заявку на серию репортажей о московской молодежи. Товарищи из КГБ точно знают, что обратился к тебе не просто так, а по делу. Ты неважно выглядишь. Устал?

— Все одно к одному. Быстро устаешь, когда говоришь одно, думаешь другое, делаешь третье. И все надо держать в голове. Ничего нельзя забывать, — иначе прихлопнут. Передай нашим друзьям вот что. Первое: мне кажется, что за мной началась слежка. Возможно, я ошибаюсь, но… Слишком много совпадений. В разных местах города я видел одних и тех же людей, идущих следом. Второе: срочно нужны десять тысяч. Появилась некая Тоня… Ну, подруга, с которой мы расстались шесть лет назад. Она утверждает, что у нее от меня ребенок. Обратилась, потому что якобы до зарезу нужны деньги. Если я их не достану… Может получиться большой скандал. Который совсем не нужен.

Борис коротко пересказал историю с бывшей подругой и ее ребенком. Пол пожал плечами:

— Насчет денег не беспокойся. Но эта женщина… Она ведь на десяти тысячах не успокоится. И дальше будет шантажировать…

— Плевать. Что будет дальше — не так уж важно. Особенно когда живешь одним днем. Скоро наши друзья вытащат отсюда мою сестру. И сразу станет легче, у меня руки развяжутся. Главное, чтобы этот месяц прошел без происшествий. Впрочем, это может быть не один месяц, а два… Друзья не дают никаких гарантий. А если и обещают что-то, то очень неопределенно. Я устал волноваться, устал ждать. Последнее время я только тем занят, что прошу отсрочки у Морозова, а теперь еще бывшей подруги. Прошу, прошу… Но в итоге совсем запутался, и все сроки вышли. Надо что-то решать, делать ход, а ходов не осталось. Черт побери…

— Как только получу деньги, схожу в тот дом в Марьиной Роще и оставлю их в тайнике. Потерпи еще какое-то время… Даже не знаю, что посоветовать. Кстати, статью о досуге молодежи начну с того, что в Москве всего две улицы — Горького и Новый Арбат, где вечером светло от фонарей. Но Москва город темный, после захода солнца выглядит так, будто началась война, свет выключают для маскировки, спасаясь от налетов вражеской авиации.

— С ума сошел? Ты же друг Советского Союза. Напиши, что комсомольцы умеют работать и веселиться. А Москва — это праздник, почти рай на земле.

Они подошли к машине, втиснулись на заднее сидение. Водитель, дядька лет пятидесяти, тепло поздоровался с западным журналистом, завел машину и навострил уши. Борис назвал адрес на Волгоградском проспекте, — профессионально-техническое училище завода Ленинского комсомола "Москвич" и сказал, что теперь Пол должен увидеть, чем живут, чем дышат молодые комсомольцы, выбравшие рабочую профессию. Скоро они придут в заводские цеха, встанут к станкам, на конвейер, а сегодня их главная цель — грызть гранит науки, как и завещал великий Ленин. Борис говорил медленно, чтобы водитель хорошо запомнил: иностранцу рассказывали об учебе и патриотическом воспитании молодежи.

Глава 46