Москва 1979

Пронин шагнул вперед и, коротко размахнувшись, ударил Бориса в подбородок. И вдогонку справа в челюсть. Перед глазами мелькнул уличный фонарь, наступила темнота. Нокаут длился несколько секунд. Борис очнулся от жгучей боли в правой руке. Он лежал на земле, голова кружилась. Пронин наступил каблуком ботинка на ладонь, надавил, отнял ногу и снова надавил. Борис сжал зубы, чтобы не застонать, — и все-таки застонал.

Пронин отступил на шаг и ударил носком ботинка в живот. Борис зажал живот руками, но новый удар пробил эту защиту. Борис перевернулся на спину, оттолкнулся руками от мокрой земли. Пронин дал ему встать и ударил в подбородок, расчетливо и точно. Борис устоял, отступил назад, сжал кулаки. Еще секунда, — и он бы бросился вперед, сбил противника с ног, но вдруг остановился, услышав металлический звук, который ни с чем не спутаешь. Морозов передернул затвор пистолета, сделал шаг вперед и приподнял руку, готовясь выстрелить.

— Ну, давай, Боренька, — сказал он. — Или сначала хочешь ботинки полизать? И вправду, грязные ботинки. Но ты ведь гордый… Не захочешь.

Пронин засмеялся. Борис наклонился и сплюнул кровью. Кажется, он прикусил язык.

— Вот что, Боренька, я машину от тебя жду, — сказал Морозов. — У тебя за все про все пять дней в запасе. А там поговорим, как нам с тобой жить дальше. Не забудь только, что я не пацан. Не буду за тобой бегать и напоминать про долг. Ты все понял?

— Понял, — кивнул Борис.

— Не слышу. Что ты там кашу жуешь?

— Понял.

Морозов сунул пистолет под брючный ремень и прикурил новую сигарету.

— Если не успеешь, — тогда обратись к тестю. Попроси, чтобы помог достать хороший костюм. Этот уже не годится. Грязный, испорченный. Ну, в нем уже неприлично на кладбище ходить. На торжественные мероприятия. А придется ходить. Сначала похоронишь жену. За ней старика отца. И еще, кажется, есть больная сестра? Такая отвратительная грымза, синий чулок. На нее ни один мужик еще не позарился. Когда ее похоронишь, ну, тогда и твоя очередь, может быть, подойдет. Да… Тогда Олег, — по моей просьбе, — и тебя закопает. Где-нибудь на свалке, в мусорной куче…

Больше он ничего не сказал, сел в машину, за ним сел Пронин. "Жигули" тронулись с места, развернулись и пропали за штабелем бетонных плит. Снова стал моросить дождь. Борис пошел вдоль раскисший дороги к выезду со стройки. Он шагал домой по пустым улицам, сплевывал кровь и сжимал кулаки.

* * *

Вечером домой позвонил Пол, он сказал, что главный редактор газеты заказал серию статей о жизни московской молодежи, как учится, как проводит свободное время, — танцует, веселится и вообще развлекается. Пол собрал кое-какой материал, даже написал пару страниц, но решил, что информации не хватает, а достать ее совсем непросто.

Он позвонил в администрацию некоего дома культуры, где парни и девушки собираются на танцы по субботам, хотел приехать и посмотреть, что там происходит вечерами, — и поначалу директор этого заведения согласился помочь, даже назначил время встречи. Но позже перезвонил, сказал, что обстоятельства изменились, разговаривать с западными корреспондентами он пока не может, — просто нет времени, такой напряженный график, — а когда сможет, — обязательно перезвонит, но только не на этой неделе, даже не в этом месяце… Та же история в другом месте, и третьем. Он попытался поговорить с молодыми людьми в неформальной обстановке, где-нибудь в молодежном кафе, но убедился, — к иностранным корреспондентам в Союзе относятся настороженно, даже подозрительно. Люди боятся сказать лишнее слово, — тогда жди неприятностей. Дело с места не двигается, а из редакции напоминают, — сроки подходят. Словом, обратиться не к кому, он будет благодарен за помощь…

— Мне не нужен официоз, — сказал Пол. — Ну, про то, как комсомольцы работают на субботниках. Или в свободное время оформляют ленинский уголок. Или стенгазету рисуют про партийных вождей. Я дарю эту тему вашей газете "Комсомольская правда". Мне бы что-то живое. Кафе, дискотеки. Возможно, какие-то злачные места…

— С этим труднее. У нас мало злачных мест. Ты вот что… Приготовь письмо на бланке твоего издания, за подписью главного редактора: прошу оказать помощь корреспонденту в сборе и подготовке материала о досуге советской молодежи. Если сделаешь за день, — я мигом получу подпись Бориса Пастухова. И пятницу посвящу целый день тебе.

* * *

Бумажные дела уладили быстро. В пятницу в полдень они встретились на Новом Арбате. Пол надел вельветовые брюки, мокасины из замши и твидовый пиджак, на плече сумка с камерой и объективами. Борис был в синем костюме, что привез из Америки, черных кожаных ботинках и при галстуке. Они прошлись по проспекту. Борис сказал, что неподалеку ждет служебная машина с водителем, которая весь день в их распоряжении. Начнут с самого популярного в Советском Союзе молодежного кафе "Метелица", попросту "Метла". Длинная в три ряда очередь, начинавшаяся перед закрытой дверью в кафе из двадцатилетних парней и девчонок, изогнулась дугой и растянулась по тротуару метров на сто.