Москва 1979

— Это хорошо, что вы пришли, Пол, — кивнул Фелтон, хотя чувствовалось, что встреча его не радовала. — Мы знаем, что случилось на квартире Бориса. Галя была красивой женщиной… Совсем молодая. Такое несчастье. Очень жаль. Но ее уже не вернешь, а нам надо думать о тех, кто жив. О вас, например. Вы больше не должны сюда приезжать без нашего звонка. И уж упаси Бог проявлять какую-то инициативу. Встречаться с Борисом или с вашими общими знакомыми. Это опасно. Это против правил.

— В каком смысле? Я не мог сказать Борису: больше не звони и не жди от меня поддержки. Я считаю, что несу ответственность. За его судьбу, за его жизнь.

Дорман зашевелился в своем темном углу и сказал:

— Пол, вы не должны ничего предпринимать по собственной инициативе. Не поставив нас в известность. Вы совершили большую ошибку, когда согласились встретиться с Борисом. Вас могли задержать сотрудники КГБ, накачать какой-нибудь химией. И тогда на допросе под запись вы скажете все, что знаете и о чем только догадываетесь. Понимаете? У вас нет дипломатической крыши. Поэтому с вами могли сделать все, что угодно. Могли засунуть в тюрьму, допросить, а потом убить вас, инсценировать несчастный случай.

— Слушайте, Винс, не старайтесь делать вид, будто моя жизнь вас интересует. Запахло большим скандалом, теперь вы опасаетесь, что эта бомба взорвется и похоронит вашу карьеру. Вы сейчас думаете о собственном спасении, а не обо мне.

— Не будем спорить, — Фелтон поднял руки вверх и театрально рассмеялся. — Оставим эту полемику до лучших времен. Когда уляжется пыль, мы встретимся в другом месте, поприятнее этого. Напьемся и забудем все плохое. А пока… Пол, ваша миссия закончена. Думаю, что Борис больше вам не позвонит.

— Мне нужно знать: вы поможете Борису выбраться из страны? Только не пытайтесь врать.

— Я всегда с вами откровенен, — сказал Фелтон. — Иногда правда полезнее сказок. А правда в том, что помочь Борису мы не можем. По нашей информации, он совершил тяжкое преступление. Убил жену, скрылся с места преступления и сейчас в бегах. Понимаете? Он убийца, его ищет милиция. А когда поймает, предъявят обвинение по сто второй статье Уголовного кодекса. У меня нет причин сомневаться, что так оно и было: Борис убил красавицу жену. Мужья красивых женщин бывают очень ревнивы. Словом, это уголовщина.

Пол старался говорить спокойным ровным голосом.

— Он не убивал Галю.

— Как ни странно, в нашей ситуации это не так уж важно, — снова ожил Фелтон. — Убивал или не убивал. Его ищут за убийство. В остальном разберется следствие. Это нас уже не касается. Это их дело. Еще пару дней назад ситуация была принципиально иной. Но это убийство перевернуло все с ног на голову. Представьте: американская разведка помогает русскому убийце бежать из страны. Снабжает его документами и деньгами. Переводит через границу. Вы можете такое вообразить? А если все раскроется? Эта паршивая история, она дурно пахнет. То есть она воняет за сто километров. И мы не можем в нее ввязаться. Возможно, Борис сам, без нашей помощи, на свой страх и риск сможет перейти границу. Ну, тогда… Тогда это меняет дело. Но помочь ему сейчас, сегодня, — мы не можем.

Пол прикурил новую сигарету. Головная боль, начавшись с утра, сделалась просто нестерпимой. Хотелось сжать кулак и влепить его в самодовольную физиономию Фелтона.

— Положим, его задержат, — сказал Пол. — Борис даст показания о своем сотрудничестве с американской разведкой. Разве этот вариант — лучше? Опять же большой скандал, статьи в советских газетах, передача по телевизору…

— Не в его интересах много болтать, — покачал головой Фелтон. — За убийство жены Борис может отделаться тюремным сроком. За предательство Родины — расстрел. Он будет молчать. А следствию, если Борис расскажет всю правду, — выгодно эту правду не предавать огласке. Потому что Борис — зять Шубина. Такой громкий отвратительный скандал, в котором замешаны первые лица страны Советов, — никому не нужен.

— Взглянем на эту историю с другой стороны, — подхватил Винс Дорман. — Предположим: Бориса задержат, он заговорит… Что он знает о нас? Да, были такие дипломаты, но в Москве они уже не работают. Ну, предположим, он скажет, что передавал секретную информацию одному американскому журналисту. Но это еще надо доказать… Все его рассказы, не подкрепленные реальными доказательствами, — стоят недорого. А вам пора паковать чемоданы, собираться домой.

— Значит, вы бросите его?

— Иногда не из чего выбирать, — развел руками Фелтон. — Мы не волшебники.

— Послушайте, Борис работал на вас не из-за денег. Он считал, что это правильно, справедливо. Если американцы знают секреты СССР, если смогут противостоять Союзу, — значит, меньше вероятность большой войны, которая уничтожит человечество. Так он считает. Борис рисковал жизнью, жизнями близких людей. И теперь, когда нужно его спасти, вы его предаете? У меня в голове это не умещается. Сколько сегодня платят за предательство, дорого? Цены растут или падают?