Москва 1979

Тишина заканчивается, люди перешептываются, слышен нарастающий гул голосов. Он переминается с ноги на ногу, покашливает в кулак, хочется провалиться сквозь землю. Надо что-то говорить, но сказать нечего… Борис открыл рот, застонал и проснулся. Свет утра проникал через неплотно задернутые полосатые льняные занавески. В открытую форточку влетали звонки трамвая и шум автомобилей. Галя в бордовом халате сидела перед зеркальным столиком и подводила глаза.

— Что снится комсомольцам? — в последнее слово она вложила весь запас иронии, накопленный за ночь. — Собрания или разврат?

— Собрания. К сожалению.

— Хоть бы один раз правду сказал. Такие типы как ты, ярые комсомольцы, активисты, будущие партийные деятели, — в душе самые большие развратники. И бабники.

— Не стану тебя переубеждать. Теперь, когда ты выговорилась, стало легче?

— Ты во сне скрипел зубами, — сказала она, не бросая своего занятия. — Один знакомый врач говорил, что это верный признак глистов. Ну, скрипеть зубами во сне. Тебе надо срочно к врачу. Сдашь анализы и понятно станет, что делать дальше… Ну, с этими твоими глистами. Их же надо выводить. Или ты с ними всю жизнь собрался жить? До старости?

— Что ты болтаешь… Нет у меня никаких глистов.

— Если скрипишь зубами, значит, есть. Совсем забыла… Я нашла человека, который одолжит денег. Приходи пораньше. И пойдем к нему. Это тут недалеко, пешком…

— Кто это?

— Какая разница? Просто хороший человек. Он дает пять тысяч рублей. Без процентов, без всяких расписок. Просто потому что у нас общие знакомые. И он мне верит на слово.

— Откуда ты знаешь этого Рокфеллера?

— Ну, пару раз консультировала его по поводу покупки картин старых мастеров. Он собирает европейскую живопись. В частности, старых голландцев. Ему нужно было убедиться, что картины, которые он брал у коллекционера, — не подделки. Я нашла опытного эксперта. Он дал положительное заключение.

— А я зачем нужен? Раз он тебе доверяет без расписок?

— Догадайся сам, ты же умный мальчик. Как, по-твоему, я понесу обратно по темным переулкам пять тысяч рублей? Я ведь могу вернуться без головы. И, что немаловажно, — без денег. На что тогда покупать видеомагнитофон и прочее?

Он встал, пошел в ванную, потом на кухню. Холодильник оказался пустым. Только на верхней полке в пакетике лежало полбатона белого хлеба и кусочек сливочного масла. Банка растворимого кофе — тоже пустая. Только в чайной жестянке на дне немного черного чая, старого и мелкого, с тошнотворным запахом гниющих опилок. Он вернулся в спальню, Галя уже залезла в черное в белый горох платье, тесно облегающее талию и упитанный зад, — и теперь вертелась перед зеркалом.

— У нас третий день пустой холодильник, — сказал он. — Это так: информация к размышлению.

— Вот и поразмышляй. Это ведь ты, а не я, ездишь по разным организациям, выступаешь с лекциями о том, как хорошо жить при развитом социализме. Травишь байки, как у нас много тракторов, комбайнов и товаров для народа. А теперь возьми авоську и сходи в продуктовый магазин, что в нашем доме. Может быть, ты узнаешь много интересного. Например, что молоко бывает только по утрам. И к обеду на прилавках — покати шаром. А я возвращаюсь с работы вечером. Поэтому холодильник пустой.

— Как у такого папочки дочь выросла такой антисоветчицей?

— Быть антисоветчицей в доме партийного работника — это старая добрая традиция.

Галя побросала косметику в сумку и умчалась.

* * *

Он вернулся около восьми вечера, сел на кухне и выпил стакан чая, отдающего опилками. Он хотел налить второй стакан, но в кухню вошла жена, одетая к выходу: красная блузка в мелкий белый горох, однотонная синяя юбка в сборку и красные лодочки на высоком каблуке.

— Ну как я? — спросила она и покрутилась на месте. Когда она кружилась, складки расходились в стороны, юбка поднималась, как парашют, наполненный ветром, взгляду открывались стройные ноги.

— Если бы я был насильником… То воспользовался бы ситуацией. И получил удовольствие.

— Жаль, что ты не насильник. А просто пошляк. Жаль… Кстати, я видела у тебя на столе каталог игрушечных автомобильчиков. Ну, такие машинки, точные копии настоящих. Их собирают взрослые дяди. Раз в год эти машинки выбрасывают в продажу по десять рублей за штуку в "Доме игрушки" на Кутузовском. Сама видела, как туда приезжают толпы здоровых мужиков со всей Москвы и часами стоят в очередях. Дерутся в кровь из-за этих машинок. Так вот, возьми этот каталог с собой. Надо его подарить сыну моего знакомого. Мальчик собирает машинки.

— Каталог мне самому нужен для…

— Не спорь, Боря. Не надо. Может быть, у тебя есть какая-нибудь машинка.

— Есть одна, но…

— Возьми с собой, подаришь сыну.

— Слушай, это даже не моя машинка. Может быть, ему подарить почтовую открытку с Пугачевой и ее подписью. У меня их запас.

— Пугачеву оставь себе.