Москва 1979

Он пришел к памятнику Крылову на четверть часа раньше, сидел на скамейке и глазел, как две молодые женщины, видимо, подружки прогуливаются, по аллее возле пруда и болтают без остановки, одна вела за руку мальчика лет пяти в синих штанишках и белой курточке, мальчик хныкал, тянул маму к воде. Борис подумал, что Тоня наверняка гуляет здесь с ребенком. У нее комната в коммунальной квартире в десяти минутах ходьбы. Комната большая, прохладная, окна выходят на старый двор, где половину пространства занимает огромный тополь. Борис решал про себя задачу: смогла бы Тоня так долго скрывать от него тайну отцовства, если по-настоящему нуждалась в деньгах? — и не находил ответа. Ее взбалмошный характер вступает в конфликт с природной скупостью, и что победит — непонятно.

Он задумался и не заметил Тоню, когда она подошла близко. Поднял взгляд и защемило сердце, — время не щадит красивых женщин. Тоня была одета по молодежному, в новые фирменные джинсы и ветровку с серебряной аппликацией, но выглядела неважно. Она похудела, глаза перестали блестеть, сделались тусклыми, кажется, — лоб стал выше, а нос заострился. И еще — она стала злоупотреблять косметикой. Тоня поздоровалась за руку, села рядом, закурила и без долгих предисловий рассказала о сыне, словно отвечала заученный урок. Что бьется одна, что денег нет, что надоело все, и нет сил тащить на себе этот воз, едва устроила мальчика в садик, а в это время как отец ребенка порхает по жизни как мотылек, строит карьеру и ездит по заграницам. Она открыла сумочку и сунула в руки Бориса две фотографии худенького белобрысого мальчика.

— Все говорят, что Вовочка на тебя похож, — сказала она. — Просто копия.

— Возможно, — он долго рассматривал карточки, — но не разглядел сходства, не почувствовал, что сердце забилось чаще, — вернул их. — Когда он родился?

— Через семь месяцев после твоего ухода.

— Насколько я помню, это ты захотела расстаться. Сказала, что не создана для семьи. Твое призвание — наука, — он увидел злые глаза Тони и свернул на другую тему. — Слышал, твой профессор умер? Он ведь здорово помог тебе… Ну, с диссертацией.

— Ничем он не помог. Старый развратник. Вечно озабоченный. Сдвинутый на этом. Не хочу о нем. Я подумала, когда шла сюда… Может быть, ты захочешь ко мне зайти? Сейчас в квартире никого нет. Соседка уехала. Вова на пятидневке в садике, их на лето вывозят под Рузу. Дома нам никто не помешает. У меня есть бутылка хорошего вина. Только ты и я. Посидим как раньше, а? Помнишь?

— Ты знаешь, что я женат… И вообще, все было кончено еще тогда. Почти шесть лет назад.

— Кто сказал, что все кончено? Это ты сам придумал. Жизнь так устроена, что можно начать сначала. Мне иногда кажется, что я люблю тебя по-прежнему… Закрою глаза и вижу… Нет, не скажу.

— Прости, наверное, я не смогу.

— Я тебя не прошу начать долгосрочные отношения, нет. Ну, один раз можно зайти в гости к привлекательной женщине? Или у тебя теперь другие красавицы, помоложе? Так сказать, комсомольский актив. Ну, это не удивительно. Ты сроду не пропускал ни одну юбку.

— Слушай, ну зачем все это? К чему этот разговор?

— А что ты торгуешься, словно базарная баба, — она бросила окурок и растоптала подметкой туфельки. — Если член не стоит, так и скажи. Начинает всякий вздор молоть… Ведешь себя, как никчемный импотент. Как и всякий настоящий комсомолец ты только говоришь, говоришь… И вся жизнь тонет в этих пустых словах. Да, так уж вас выучили в комсомоле. Умеете работать, но только языком. Когда нужен мужчина, его нет. Вокруг пустое пространство, пустые слова, жалкие поступки, трусость…

Борис поднял глаза и стал смотреть в блеклое небо, — лишь бы не на Тоню. Затем скользнул взглядом по зеленой глади пруда. Хотелось провалиться сквозь землю, хотелось уйти, но он продолжал сидеть и молчать, проклиная себя за робость перед женщинами. На соседней скамейке молодые люди прислушивались к чужому разговору, перешептывались и старались спрятать усмешки. Справа устроилась насупленная старушка в очках, она тоже навострила уши. Наконец смерила Бориса презрительным взглядом, поднялась и пошла по аллее.

— Прошу тебя, говори тише. Не обязательно, чтобы весь район узнал о наших проблемах.

— О твоих проблемах, дорогой мой. Теперь это твои проблемы. Если ты хочешь официальных отношений, ты их получишь. Я жду денег, жалкий импотент. И не думай, что удастся отделаться грошовыми разовыми подачками. Ты мне должен алименты за пять лет. И для начала я хочу их получить. Плюс еще немного, сверх того — на маникюр и мороженое. Чтобы не было обидно за погубленную молодость и бесцельно прожитые годы, — тут она прыснула странным истерическим смешком. — Ты хорошо устроился в своей новой жизни. Очень хорошо… Ты смазливый парень, ты всегда знал себе цену и способы, как эту цену взять. Но не все люди такие приспособленцы, как ты. И не всем повезло в этой жизни так, как повезло тебе…

— Сколько?

— Для начала хотя бы десять тысяч рублей.

— Ты с ума сошла… Откуда у меня такие деньги?