Москва – Багдад

Иногда, продвигаясь по Военно-грузинской дороге, людям приходилось пересаживаться на верховых лошадей или идти пешком — так опасна и узка была годная для передвижения полоска земли между обрывами и скалами. Маршрут, давно освоенный путешественниками, все же пролегал по местности, мало похожей на дорогу в нашем понимании, не в пример милым сердцу равнинным большакам. Кроме того, тут как ни укатывай проезжую часть, а камни и валуны то и дело появлялись под ногами: то они вылезали из-под грунта, то насыпались с горных вершин. Говоря об этой части пути, нельзя умолчать о том страхе, который иногда завладевал нашими неопытными путниками вплотную. Дарий Глебович не являлся исключением. Как и Гордей, он тоже зажмуривал глаза, отворачивался от пропастей и мужественно сжимал зубы при каждом очередном шаге. Василий Григорьевич страдал так, что прощался с жизнью и собирался навсегда остаться в Багдаде, лишь бы не переживать эти адовы муки еще раз, при возвращении. При этом он всерьез просил прощения и умолял не расценивать его решение как предательство.

— Это только дань малодушию, которое сильнее меня, господа, — повторял он после произнесения очередной клятвы не идти больше этими местами.

Но такое высокое напряжение нервов они не перенесли бы, и, пожалуй, бросились бы прочь с криками: «Пусть тут умирают другие!» — если бы оно не отпускало их на более безопасных участках, где не было обрывов и где камни не падали им на голову. В таких местах они даже останавливались на отдых и совершали прогулки в горы. Там они лежали без счета времени в высокой траве, любуясь цветами, коих тут было много. Цветы росли по горным склонам красными, голубыми и желтыми пятнами, то высоко поднимающимися над травами, то стелющимися вдоль поверхности земли, и просто приковывали к себе взоры. А еще Дарий Глебович, Гордей и господин Зубов дружно следили за полетами жаворонков, которые поднимались высоко вверх и потом камнем падали вниз, чтобы посмотреть на свои гнезда, и комментировали то, как эти птицы мудры и бесстрашны.

Тифлис. Страшное известие

Наконец, въехали в Тифлис. Это была победа! Первый переход они выдержали и только окрепли в нем, набрались опыта и воодушевления преодолевать свой путь до конца. Значит, и до Еревана доберутся благополучно.

Громада Казбека, покрытого снегом и уходящего вершиной в голубое небо, царила над узкими, кривыми улицами, ведущими к базарной площади и всегда наполненными шумной толпой. Армянские продавцы фруктов, сумрачные татары верхом на мулах; желтолицые бухарцы, сидящие на своих тяжело нагруженных верблюдах и перекрикивающиеся оттуда невесть о чем; беспечные персы, закутанные в пестрые ткани; грузины, броско выделяющиеся на фоне остальных людей черными лицами и одеждами; и наши солдаты в простой форме — все эти персонажи смешались тут в один непрестанно движущийся поток. А сверху он беспощадно подогревался солнцем, доводя градус жары до невыносимого, а зной — до адского. Только мелодичное журчание быстрой Куры смягчало шум и гам этого клокочущего и орущего города, только прохлада великой реки кое-как помогала людям выживать.

Хотелось поскорее убраться отсюда, однако, внешние обстоятельства, связанные с частичной разгрузкой и погрузкой повозок да с производством расчетов за доставку товаров, принуждали задерживаться. Человек, которому предназначался тифлисский товар, опаздывал с оплатой ровно на одни сутки. «Так получилось! Так Бог послал!» — кричал он, носясь вокруг вожделенной телеги, где лежал предназначенный для него груз, и просил не уезжать, подождать, заверяя, что старший сын, его законный наследник, вот-вот подвезет оплату. В виде гарантии того, что он сдержит свое слово, что сделка остается в силе, купец предложил себя. Он ни минуты не отдыхал, суетился, не отходил от обоза, как будто боялся, что его груз уплывет в другие руки, и всячески старался угодить ответственному за доставку человеку.

Телеги уже давно стояли на сборном пункте, занимая там место и вызывая недовольные крики других путешественников, которые из-за них задерживались. С этого места все проезжающие отправлялись дальше. Собственно говоря, задержка на сутки была только на руку обозным — они ждали, что к ним присоединятся новые попутчики и вместе будет безопаснее продвигаться дальше и меньше придется платить казакам, подрядившимся сопровождать их.

Отец и сын Диляковы, наблюдая картину с суетящимся тифлисцем, молча переглядывались и посмеивались. Помещения для бесплатного отдыха путников не могли вместить всех желающих, поэтому они, как и некоторые другие, во время простоя валялись на телегах, нежась на свежем сене.

— Слушай, такое случилось, да! — вдруг сказал тифлисец, обращаясь неизвестно к кому, словно он говорил сам с собой, страшно выпучивая глаза. — Ты не слышал? Что в столице говорят?

— О чем? — мрачно отозвался Корней Карлович, доверенный человек господина Конта, который как раз и решал все дело, и которому этот-то тифлисец и надоедал.