Москва монументальная. Высотки и городская жизнь в эпоху сталинизма

Вскоре были назначены другие управляющие и набраны сотрудники для обслуживания небоскребов, достроенных в 1952-м и начале 1953 года: административно-жилого здания у Красных Ворот (на Садовом кольце) и административного здания на Смоленской площади (на углу Садового и Старого Арбата). В сентябре 1952 года управляющие зданиями на Котельнической и у Красных Ворот получили распоряжение начать заселение. Вначале всем новым жильцам разослали официальные ордеры о предоставлении им квартиры. Получив такой ордер, каждый жилец обязан был предъявить управляющему зданием документы: паспорт или военный билет, справку с настоящего места жительства с указанием занимаемой жилой площади и со сведениями обо всех членах семьи, проживающих с ним вместе, а также справку с места работы[784]. Осенью 1952 года, когда началось выполнение этого распоряжения, с каждым месяцем власти стали получать все больше писем от просителей, и в ответ отсылались десятки писем с отказами. Пока в московских небоскребах появилось 600 квартир, и, конечно же, этого было слишком мало, чтобы обеспечить жильем всех желающих в городе с населением более четырех миллионов человек.

Большинство тех, кому государство выделило квартиры в московских высотках, улучшили свои жилищные условия и вселились в более просторное жилье. Однако в ряде случаев людям приходилось отказываться от квартир в небоскребах, потому что их не устраивала слишком маленькая жилплощадь. Семья физика Александра Саввича Предводителева, лауреата Сталинской премии, состоявшая из восьмерых человек (трех поколений физиков, математиков и химиков, а также домработницы), проживала в одной квартире. В сентябре 1952 года Предводителев прислал жалобу на то, что ему вначале выделили одну квартиру – в доме на Котельнической (5-комнатную, площадью 80 квадратных метров, что было большой редкостью), а затем Управление передумало и выписало ордер на 3-комнатную квартиру площадью 42 квадратных метра в доме у Красных Ворот. Этот второй вариант, писал Предводителев, «не только не улучшает [его] жилищных условий, а делает их практически невозможными»[785]. Если в настоящий момент его семья занимает трехкомнатную квартиру площадью 56 квадратных метров, и все равно некоторым членам семьи приходится ютиться на чердаке, то как, спрашивал он, все они поместятся в 42-метровой квартире? У Предводителева имелась домашняя библиотека из 3 000 томов (14 книжных шкафов), собранная за 30 лет, и без нее он не мог «вести научную работу»[786]. В списке получателей квартир, составленном несколько месяцев спустя, фамилия Предводителева отсутствовала: предоставленную ему 3-комнатную квартиру в небоскребе у Красных Ворот отдали кому-то другому.

Большинство из тех, кто относился к работникам науки и искусства, все же увеличили размер своей жилплощади, въехав в высотку у Красных Ворот. До переезда в это здание средняя жилплощадь, приходившаяся на одного человека в семьях этой категории, составляла лишь чуть больше семи квадратных метров. После переселения в дом у Красных Ворот этот показатель вырос до 12 (с небольшим) квадратных метров на человека[787]. Это было значительно больше жилплощади, которой пользовались в ту пору большинство москвичей. Но некоторые граждане добивались еще больших успехов, обращая «квадратнометровую» логику советских жилищных ведомств себе на пользу. Так, в 1952 году Павел Николаевич Блохин затеял с государством квартирную «игру в пятнашки», при помощи которой надеялся улучшить жилищные условия своей семьи и увеличить жилплощадь на треть. Блохин, директор научно-исследовательского института жилища Академии архитектуры, СССР хорошо знал, как устроена в Москве сложная система городских, союзных и ведомственных организаций, занимавшихся жилищными вопросами[788]. У Блохина была жена и две взрослые дочери, старшая замужем и с новорожденным ребенком. В июне 1952 года Блохин получил в небоскребе на Котельнической двухкомнатную квартиру площадью 35,6 квадратных метра. Но, как и многие сообразительные советские граждане, Блохин разослал в разные ведомства сразу несколько прошений о предоставлении жилья. И ему повезло: его семье выделили не одну, а две квартиры. Вторую – площадью 32 квадратных метра – он получил через жилищный отдел Моссовета. Хотя ни одна из этих двух квартир не могла сравниться площадью с квартирой, которую в тот момент занимало семейство Блохиных, это двойное предложение все же давало смекалистому специалисту по жилищному вопросу такие доводы, что можно было торговаться с государством дальше.

В своем письме в Управление по эксплуатации высотных домов Блохин не стал упоминать о своих былых заслугах перед государством. Суть дела он предпочел излагать языком цифр: