Москва – Сатурн

Военный цинично сплюнул, покрутил в руке нож, как бы раздумывая, и вдруг неуловимо быстрым жестом швырнул его в Мишу. У меня на лбу испарина выступила, и ноги внезапно перестали держать, так что я мягко осела на палубу. Успела увидеть, как Миша в последнее мгновение каким-то чудом увернулся – нож всего лишь оцарапал ему щёку. А потом мне вдруг стало нехорошо. Навалились усталость и переживания. И хотя цель мы достигли – силы просто оставили меня, я в изнеможении закрыла глаза.

– Света, ты в порядке? Попей водички! – раздался знакомый сварливый голос.

Я нехотя открыла глаза: прямо передо мной маячила зелёная армейская фляга, я такие в кино видела. Приняв её из рук Свинкса и сделав несколько жадных глотков, я осмотрелась. Обстановка на командном центре за ту минуту, что я сидела с закрытыми глазами, успела значительно измениться. Оба десантника со связанными руками сидели у стены и злобно вращали глазами. Гардемарины стояли перед ними, как будто решая, как поступить с военными. Теперь пистолет был не только у Миши, но и у Юры.

– Сколько на борту бойцов, кроме вас? – строго спросил Юра.

– Пойди, пересчитай, – с ухмылкой ответил тот десантник, который метнул нож в Мишу.

– Да нет на корабле больше никого, – уверенно сказал Свинке. – Зачем больше-то оставлять, если пленники задраены в каюте, а катер всё равно не на ходу? Оставили двух самых бестолковых и улетели.

– Развяжи мне руки, толковый, – слегка прищурив глаза, сказал ему десантник. – Посмотрим, из какого ты теста.

– Значит так, – сказал Юра, не сводя глаз с военных. – Мы пока не можем исключать, что на корабле есть ещё военные. Надо прочесать все коридоры, заглянуть в каждую каюту. Проверить трюм и служебные отсеки. Но сначала поменяемся местами – наших новых друзей задраим в каюте, а сами перебираемся в командный центр. Мы со Свинксом отконвоируем пленных. Миша, ты остаёшься с пистолетом и остальными здесь. Изучи пульт, записи. Постарайся узнать как можно больше. Ещё неплохо было бы припасы найти – люди у нас голодные.

– Что, без жратвы нас запрёте? И без воды? – поинтересовался десантник с перевязанной головой.

– Покажете, где храните припасы – и мы дадим вам с собой сухой паёк на несколько дней. И воду. Обещаю, – сказал Юра.

– Ладно, покажем, – подумав, ответил первый десантник.

– А если скажете, сколько вас тут всего, и где хранятся наши скафандры, то едой и питьём снабдим на две недели вперёд.

– Да скажи ему, какая разница? – второй военный толкнул первого в бок. – Хоть пожрём нормально. Старый хрыч всё равно не вернётся.

– Какие гарантии, что не кинете? – спросил первый, буравя глазами лицо Юры. – Я не только про еду говорю. Я хочу, чтобы вы нас забрали с корабля, когда появится возможность. Нам здесь подыхать неохота. Предлагаем сделку.

– Вам слова офицера недостаточно? – удивился Миша. Десантники вместо ответа заржали. Невысоко же в их среде ценят слово офицера. Это о многом говорит.

– Что-нибудь ценное нам оставь, – сказал военный, отсмеявшись. – Или кого-нибудь. Девчонку эту, например. За ней вы точно вернётесь.

Я испуганно взглянула на Юру.

– Очень остроумно, – спокойно сказал он. – Могу тебе своё удостоверение пилота оставить, будь спокоен, я за ним вернусь.

– С чего вдруг?

– Его не восстанавливают при потере.

Десантник переводил взгляд с Юры на Мишу и обратно, напряжённо размышляя.

– Ладно, оставляйте оба свои документы. Только сразу говорю: в оружейную у нас ключа нет, а каюта со всех сторон бронированная. Так что оружие не просите. Теперь слушайте сюда, скажу, где остальное лежит…

Прошло полчаса, прежде чем завершилось «великое переселение народов». Пленников заперли в душной каюте, где ещё совсем недавно держали нас. Пассажиры же перебрались в центр управления и теперь с сияющими лицами сидели кто в креслах, кто прямо на палубе. Капитана Ланового перенесли на руках, соблюдая все возможные меры предосторожности. К сожалению, времени на поиск носилок не было. Теперь он торжественно восседал в бывшем кресле адмирала и раздавал указания. Я страшно расстроилась, когда он назначил людей в команду «Хулигана», не включив меня в их состав. Моё возражение капитан отмёл и дал понять, что не собирается со мной это обсуждать. У меня от обиды глаза увлажнились и захотелось убежать, куда глаза глядят. Но это чисто детская, инфантильная реакция. Я не такая. Так что, украдкой вытерев слёзы, я уселась на пол, продолжая слушать разговоры взрослых.

– Военный совет объявляю открытым, – сказал капитан и улыбнулся. – Не думал, что когда-нибудь скажу эти слова. Всё-таки я гражданский пилот и живу не в двадцать первом веке, а в мирном двадцать втором. К сожалению, я не смогу лично возглавить операцию. Я даже без скафандра сам не могу передвигаться, так что помощь от меня небольшая. Поэтому у нас не будет возможности обсудить всё на борту «Хулигана» и придётся сделать это здесь до вашего отправления.

Капитан вздохнул и помолчал немного, собираясь с силами.