Москва - столица

Столетие со дня смерти ознаменовывается началом наступления на писателя. Еще в 1932 г. прах Гоголя был перенесен из Данилова монастыря в Новодевичий: оставлять гоголевскую могилу в организованной здесь колонии для малолетних преступников представлялось не слишком удобным. Но в протоколе государственной комиссии, осуществлявшей перезахоронение, по свидетельству заместителя ее председателя профессора А.А. Федорова-Давыдова, пришлось указать, что состоял прах из нескольких костей, бархатной погребальной туфли и обрывков истлевшей ткани сюртука. Черепа в могиле не оказалось.

Вместе с остатками праха был перенесен и надгробный памятник - огромный валун с водруженным на нем каменным крестом. Оставившие Гоголя во время погребения Аксаковы, по-видимому, ощутили свою вину и доставили в Москву валун, отысканный в южных степях. В 1952 г. решением советского правительства аксаковское надгробие было заменено плохим портретным бюстом. Одновременно решилась судьба андреевского памятника - на его месте, на старом постаменте и в окружении андреевских фонарей появился монумент работы Н.В. Томского со знаменательной надписью: Гоголю «от Советского правительства».

А творение Н.А. Андреева, так понравившееся Льву Толстому, — понадобилось наступление хрущевской «оттепели», чтобы ему отыскалось место: в тесном закоулке талызинского сада, против окон гоголевских комнат. Так, чтобы никто не мог его толком рассмотреть, побыть рядом. Ссыльный памятник — кто знает, соберется ли Москва с силами и совестью, чтобы открыть музей писателя, и, конечно же, вернуть на его законное место памятник. Кто знает...

КУПЦЫ ИЗ КАСИМОВА

Капитал сам по себе не есть памятник человеку, его составившему. Однако во благовремении и с пользою употребленный, способен он споспешествовать делам, отечеству необходимым, и тем доставить владельцу своему благодарную память потомков.

Путеводитель по Москве. 1838

Еще в начале XX столетия их имя было хорошо знакомо москвичам. Кожевниковы — именитые купцы, фабриканты, торговцы колониальными товарами, владельцы гостиниц. На все их хватало, всем успевали заниматься — с размахом, с выгодой, но еще и радовать Москву. Кто как не Кожевниковы, начиная с пушкинских времен, устраивали концерты самых знаменитых певцов и музыкантов, открывая на них бесплатный вход всем желающим. По воскресеньям от Крестовской заставы в их родовое Свиблово тянулся нескончаемый поток москвичей. Кто мог — раскошеливался на извозчика, кто добирался пешком — в свибловском саду всем хватало места.

Основатель рода Иван Прокофьевич Кожевников родился в Касимове в первые годы правления Анны Иоанновны. По купечеству пошел, как и его отец. Торговал знаменитой мягчайшей касимовской кожей, изделия из которой сбывались преимущественно в южных областях России вплоть до Бессарабии. Имел фабричку, где шились на месте не менее известные касимовские тулупчики. В канун того, как родной город был велением Екатерины II записан в уездные — в 1777 г., перебрался с поднакопившимся капиталом в старую столицу и записался в московское купечество. Немало ему в том помогло и приданое жены Ксении Ивановны из торгового касимовского рода Чиликиных.

В Москве супруги устроились в собственном доме в Златоустовском переулке и на первых порах развернули широкую торговлю колониальными товарами. Переезжали вместе с сыном Петром Ивановичем, который, хоть ему было и под тридцать, своего дела еще не имел и состоял при отце. Особенно понравился москвичам ароматный кожевниковский чай. Пили его во всех дворянских домах, в том числе и у Пушкиных, Вяземских, Трубецких.

Петр Иванович лишился родителей в один год — 1793-й. С почетом похоронил на специально откупленной земле Миусского кладбища. А затем еще возвел над их могилами церковь Софии Премудрости Божией.

Но сыну прежнего размаха уже было мало. Капитал позволил ему сменить Златоустовский переулок на огромный земельный участок между нынешней Пушкинской площадью и Козицким переулком (Страстной бульвар, 4), между домовладениями статского советника, ближайшего друга баснописца И.А. Крылова, полковника И.И. Бенкендорфа (№ 6) и статс-секретаря Екатерины II Г.В. Козицкого — отсюда и название московского переулка. Удобный барский дом посередине двора был окружен обширными флигелями, но жить на дворянский манер П.И. Кожевников не захотел.