Москва в эпоху реформ. От отмены крепостного права до Первой мировой войны

В паре десятков метров от красивейшей церкви Успения на Покровке решили возвести свои доходные дома супруги Заварские. Да-да, вы не ослышались. Муж и жена, Анастасия и Павел Заварские, обзавелись зданиями по соседству, № 10 и 12 в Потаповском переулке. Анастасия, выбирая оформление дома, остановилась на неоготическом стиле. Для выполнения работ был приглашен архитектор Иван Кондратенко, в 1900–1910-е годы выдававший здания десятками. Удивительно, но зодчий в 23 года потерял зрение и слух! Он работал в творческом тандеме с архитектором Семеном Дорошенко. Кондратенко готовил большую глиняную модель будущего здания, а Дорошенко занимался деталями. В Потаповском переулке друзья сделали обманный дом: несмотря на типично «рыцарский» парадный фасад, внутри скрывались интерьеры в духе узорчатого русского терема XVI–XVII веков. Подъезды расписаны изображениями птиц, растений, ягод. Видимо, на оформление внутреннего пространства повлияло время – дом строили в 1913 году, когда отмечалось 300-летие династии Романовых, и подражание допетровской Руси вновь стало актуальным.

Широкий жест Бахрушиных

Мало кто в мире рисковал соревноваться с Кремлем. Поляков и французов прогоняли, и твердыня все стоит себе, внушая благоговение окружающим. Прямое столкновение с Кремлем чревато проблемами и поражениями. Но исподволь, окольными путями Кремль можно одолеть и визуально задавить. Столичное пространство изобилует такими примерами. Осторожно проявляет свой норов Пашков дом, смотрящий с бровки Ваганьковского холма. Все знают здание, но никто не помнит его владельца, Петра Пашкова. Именно Пашкову выпала честь открыть русской архитектуре мир одного человека и попытаться победить кремлевскую твердыню, опору государственности, где каждая индивидуальность – лишь песчинка. На Боровицком холме – бал Государства, в Старом Ваганькове – танец Личности. Рустам Рахматуллин замечал: «Архитектурный манифест Нового времени – дом Пашкова, частного до ничтожности человека, демонстративно утверждавшего царственность своей частности».

Оживленную Страстную площадь «подавляет» дом Нирнзее

С противоположного берега Москвы-реки, переняв опыт Пашкова дома, Кремль дразнит целая плеяда зданий – Кокоревское подворье, дом сахарозаводчика Харитоненко, завод Листа. Они бросают вызов крепости, показывая, что в XIX веке каждый может обустроить собственный мирок без монаршей воли. Но даже среди прямых конкурентов Кремля на Софийской набережной выделяется своим фонтанирующим «эго» дом бесплатных квартир, выстроенный на средства братьев Бахрушиных. Купцы потратили на широкий благотворительный жест больше 1 миллиона 200 тысяч рублей. В комплексе зданий насчитывалось 456 квартир площадью от 13 до 30 квадратных метров каждая, где на льготных условиях проживали почти 2000 человек, среди них особенно выделялись девушки-курсистки. Внутри была домовая церковь Николая Чудотворца. Нужда обычно гнала бедняков на дальние окраины, а здесь они могли жить в самом центре города, пусть и на Болоте. «Планировать город, чтобы дать возможность беднейшим классам населения жить в лучших помещениях, иметь свой дом – задача благородная и благодарная». Несомненно, в такой благотворительности был элемент соревнования, поигрывания крепкими мускулами, самолюбования, столь свойственного крупным купцам на рубеже XIX–XX веков.

Доходные дома на Солянке

Возведение жилого квартала на углу Солянки и Большого Ивановского переулка уже в самом начале напоминало детектив. Московское Купеческое общество объявило конкурс проектов, где скрестили копья лучшие зодчие эпохи – Гельрих, Лидваль, Заруцкий. Премии распределили, но участок перешел в руки Варваринского общества домовладельцев. Оно передало судьбу земель в руки трех архитекторов – И. Германа, В. Шервуда, А. Сергеева. Исследователь А. В. Рогачев считает, что мастерам не хватало опыта, и красноречиво называет комплекс на Солянке «домом, который построили двоечники». Герман десять лет учился в МУЖВЗ, хотя поступил туда, будучи пятнадцатилетним подростком. Шервуд просидел в гимназии до двадцати трех лет. Действительно, система внутренних проездов неискушенному прохожему покажется сложноватой для восприятия. В доме 35 входных групп (16 парадных и 19 «черных»). Так или иначе, «двоечники» сумели реализовать свои архитектурные порывы. Дома отделывали в разгар Первой мировой войны. Вечерами здесь чрезвычайно атмосферно, если учесть, что прямо под зданием находится впечатляющая система давно потерявших свое назначение соляных подвалов.

Творение Нирнзее