Москва в эпоху Средневековья: очерки политической истории XII-XV столетий

Негативным же результатом такого положения стало резкое усиление влияния князя на поставление митрополитов. После 1378 г. на митрополичьем престоле началась «чехарда»: князь имел тогда возможность непосредственно влиять на выбор первоиерарха, но никак не мог извлечь из этого ощутимую выгоду, а потому вынужден был менять митрополитов.

Однако, рассуждая обо всем этом, нельзя забывать о том, что сам Алексей исполнял обязанности пастыря, в том числе и в тех моментах, которые были тесно связаны с политикой, с глубоким сознанием долга; он нес свой нелегкий крест, воспринимая при этом служение Отечеству как часть сужения Богу. Потому им и было положено столько сил на прекращение разделения русских земель, на сплочение их вокруг нового центра – Москвы. Пусть для объединения еще не пришло время, но Алексей уже тогда осознавал, что именно в консолидации залог успеха Руси. Далеко не всеми современниками такая политика была оценена по достоинству, зато с высоты прошедших веков ясно видна ее оправданность: именно единство (пусть временное) помогло Дмитрию Ивановичу одержать славную победу на Куликовом поле, что стало предвестием освобождения земли Русской от иноземной зависимости и ее объединения в единое государство – Россию.

В области собственно церковного управления пребывание на митрополичьей кафедре Алексея ознаменовалось проведением монастырской реформы, под которой понимается перевод иноческой жизни на общежитийную основу (киновию). Именно во времена Алексея на Руси резко растет количество монастырей, большинство из них как раз и были общежитийными. Б. М. Клосс, проследив ареал распространения новых общежитийных монастырей, пришел к выводу, что они появлялись, как правило, на территориях, для которых архиереем являлся сам митрополит. Конечно, в этой области существенную помощь первоиерарху оказывали монахи-подвижники, но все же действия митрополита были здесь определяющими.

Помимо этого новый уклад монастырского бытия приносил и политический эффект: многочисленные, сами обеспечивающие себя и связанные строгой дисциплиной обители более подходили для условий, в которых начинался процесс консолидации земель. А потому и в этой, казалось бы, сугубо церковной области Алексей не мог обойтись без того, чтобы приспособить идею преобразования монашеской жизни к нуждам московской политики. Впрочем, здесь иначе он действовать, скорее всего, просто не мог: ведь в своих нововведениях он должен был опираться именно на тех, кому доверял, и, разумеется, таковые люди находились прежде всего на подотчетной ему территории. Сторонники проводимой Алексеем реформы, в свою очередь, выступая на стороне митрополита, объективно оказывались на стороне Москвы в борьбе за верховенство Руси.

Рассуждая о времени митрополита Алексея и иноческой жизни в ту эпоху, совершенно невозможно не вспомнить о выдающейся личности Сергия Радонежского. До сих пор мы сознательно оставляли за скобками личность «игумена всея Руси», не только сумевшего снискать прижизненную славу и посмертное почитание за свои духовные подвиги, но и оказывавшего достаточно сильное влияние на судьбоносные политические процессы, происходившие в Русской земле во второй половине XIV в. Подчеркнем, что влияние это зиждилось исключительно на духовно-нравственном авторитете, ведь в руках этого человека не было собственно властных рычагов – ни церковных, ни тем более светских. И все же его слово подчас означало для современников даже больше, чем воля великого князя. Потому нет ничего удивительного, что сообщения об этом человеке, как мы увидим ниже, содержат в себе массу сведений полулегендарного характера, поверить в которые наш современник может с трудом, тем более что один из основных источников наших знаний о Сергии – его житие, составленное Епифанием Премудрым по всем канонам агиографического жанра, то есть с описанием сопровождавших жизнь главного героя чудес. Мы не будем спорить с древним автором или пытаться опровергнуть его. В конце концов, в каждом чуде можно усмотреть какое-то рациональное зерно или же просто принять произошедшее на веру, а потому разумнее всего в данном случае оставить выбор за читателем. Перейдем же к рассказу о жизни подвижника.