Москвичи и черкесы

В первой комнате стоял ряд офицеров. Пустогородовых впустили в другую – более обширную. Она была хорошо меблирована и обита красивыми бумажными обоями, перенятыми с французских. В одном углу сидел одинехонько офицер-ординарец. Тут же, около затворенной двери во внутренние покои, находились два адъютанта. Один из них, в изношенном мундире и в шарфе, сидел словно турок, посаженный на кол: он не был ни толст, ни худ; на груди его красовалось несколько орденов; лицо походило на восковую фигуру в вербное воскресенье, однако ж отличалось усами, чего обыкновенно не бывает. Другой, в сюртуке, сидел развалившись на стуле: этот был толст; грубые черты его лица выражали самодовольство: белизна и румянец казались подозрительными. Одною рукою он играл висячим часовым ключиком, другою по временам, поглаживал тщательно завитую прическу. Адъютанты разговаривали между собою. Александр подошел к ним и со всею вежливостью благовоспитанного человека спросил:

– Есть ли прием сегодня у его сиятельства?

– Подождите, так увидите, – отвечал, картавя, адъютант в сюртуке, не обращая взора на просителя. – Так я вам говорил, – продолжал он своему товарищу, – за прошлую экспедицию я буду переведен в гвардию тем же чином, а за будущую буду произведен в полковники и назначен полковым командиром нижегородского драгунского полка: что, батюшка?.. Двести тысяч годового дохода!

– Если бы вышли скорее награды за прошлый год! – возразил другой, – и мне хорошо было бы: я представлен в майоры и должен получить во Владикавказе линейный батальон, при котором транспорт… тут также тысяч сорок годового дохода, а я не буду этим пренебрегать, как нынешний батальонный командир. Но я слышал, что представления не скоро еще выйдут; их возвратили сюда для уменьшения наград… Ну, как наши-то с вами также уменьшат, вот будет обидно!

– Как это можно! Уменьшат награды лишь фрунтовых офицеров. И в самом деле, на что им так много получать? Для них все хорошо. Впрочем, если до осени они не выйдут или я буду недоволен своею, так не пойду в экспедицию.

Покуда шел этот разговор между адъютантами в одном конце комнаты, в другом Николаша бесился и говорил брату:

– Дело другое! Ты пришел являться по службе, так и дожидайся, покуда адъютант удостоит объявить тебе, будет ли принимать его генерал или нет. Но я частный человек: какое мне дело до адъютантов? Как не найти даже официанта, чтобы доложить! Да вот, кстати, идет один.

И в самом деле, в комнату вошел низенький человек, весьма неприметной наружности, в чрезвычайно коротком сюртуке, причесанный a la moujik, он держался так прямо, что затылок его опрокидывался, а борода торчала вверх; руки, вдетые в узкие белые перчатки, висели неподвижно: он всячески старался их выказывать. Николаша сделал несколько шагов к нему и сказал:

– Послушай, человек! Доложи графу, что Прасковья Петровна Пустогородова прислала сына своего: так не угодно ли его сиятельству назначить время, в которое мне можно будет видеться с ним?

Маленькие глаза человека засверкали. Он открыл ужасный рот и показал черные, закоптелые зубы свои. Это был смех, но смех иронический:

– Извините-с, я не человек, а чиновник Нохой, состоящий по особым поручениям при его сиятельстве.

– Простите мне мою ошибку, господин Нохой, и позвольте вас просить научить меня, как и где могу я видеться с графом?

– Я нисколько не обижаюсь вашею ошибкою: это часто случается. Если хотите видеть графа, адресуйтесь к дежурному адъютанту… он обязан доложить его сиятельству.

– Да что ж делать, когда он не хочет?

– Дождаться, покуда ему заблагорассудится. Кто нынче дежурным-то? А! Это Тихобис.

– А другой, в сюртуке?

– Другой… Чеплавкин. Но предупреждаю вас, что ни от одного, ни от другого ничего не добьетесь.

В комнате вельможи послышался звон колокольчика, адъютанты встрепенулись.

– Что засуетились? – спросил у них чиновник Нохой.

– Кажется, дежурного адъютанта звонит генерал, – сказал Тихобис.

– Где у вас уши? – возразил Нохой, – разве не слышите, что звонили один только раз: следовательно, зовут камердинера; для вас звонится два раза. Вот дельный-то народ – и того не разберут! – И чиновник пожал плечами. Потом прибавил: – Вас тут двое, и ничего не делаете, чтобы доложить графу, господин Пустогородов желает его видеть! Генерал так деликатен и вежлив со своей стороны, а вы заставляете этого господина ждать!

– Ступай доложи сам, – отвечал адъютант в сюртуке.

Нохой махнул с презрением рукою и, обращаясь к Николаше, спросил:

– Не намерены ли вы вступить к нам в службу?

– Как же!.. Для этого пришел к генералу: моя мать желает видеться с графом на мой счет.

– В какую же службу вы желаете?

– Разумеется, в гражданскую.

Нохой осмотрел с ног до головы Николашу и сказал:

– Имеете ли вы хорошие аттестаты от места прежнего служения? Надобно вас предупредить, что у нас очень разборчивы в выборе чиновников.

– У меня аттестатов никаких нет; но матушка давно знакома с графом.