Мост четырех ветров

Он бережно выпутывает из покрывала мои руки, разглядывает. Медицина империи сбоев не знает: все уже затянулось и высохшая пленочка мази отшелушивается, оставляя гладкую розовую кожу. Скула поднывает да губы горят. А так — легко отделалась. Наклонившись, Ленар осторожно касается заживших ссадин губами.

— Хочешь — убивай, — тихо соглашается он. — Что хочешь — делай. Ты мне больше никогда не поверишь, да?

— Я больше никому не поверю, — поправляю его я. — И никогда, ты прав.

Его плечи вздрагивают. Еще несколько мгновений он греет мне запястья дыханием, потом поднимает голову.

— Давай все-таки губы смажу. Больно же. Или сама…

— Да ерунда, — улыбаюсь я. — Не бери в голову. Подумаешь…

Он хорошо меня знает. И этот тон — тоже. Настораживается, плечи мгновенно каменеют. А ты думал, я сейчас растаю, растекусь лужицей, все прощу, забуду? Кинусь в твои объятия, разрыдавшись от умиления, и позову в метрополию?

— Мне жаль, — говорит он еле слышно.

— Мне тоже. Но дело прошлое. В конце концов, оказалось даже полезно. Стоит сказать спасибо за науку.

Сползаю чуть ниже и откидываюсь на его руку. Растрепанные волосы Ленара касаются моего лица. Дома он их носил длиннее, но и сейчас расплавленное золото стекает почти до нижнего края лопаток. Спереди, конечно, короче. Поймав прядь, я наматываю ее на пальцы, пока не заставляю Ленара пригнуться к самому моему лицу. Как же тебе объяснить? Как рассказать, что ты сделал со мной, наивной, первый раз влюбленной девчонкой? Это ведь потом было много чего и уже совсем по другому поводу, а первый раз я сбежала из пределов империи, задыхаясь от боли и ненависти, из-за тебя. Сбежала, чтобы не сделать чего-нибудь совершенно непоправимого, туда, где меня никто не знает, где никто и слышать не мог ни про какую империю и всем было решительно наплевать, кто я такая и откуда.

— А губы все равно сейчас опять распухнут, — объясняю ему серьезно. — Ты же знаешь…

Целую его легко и спокойно, давая возможность отстраниться, если захочет. Заглядываю в непонимающие глаза, улыбаюсь.

— Кель, — шепчет он растерянно. — Ты…

— М-м-м?

— Уверена?

— Лен, если ты сейчас заставишь меня просить, то я попрошу, конечно… А потом вызову тебя на дуэль при полусотне свидетелей. Я сдала фехтование на высший балл, если помнишь, и дуэльный кодекс мне позволит.

А на этой дуэли мне, наверное, придется очень неудачно споткнуться. Так, чтобы никакой целитель не успел вытащить. Потому что убить тебя я не смогу, да и просто это слишком — убить. Но и дальше так совершенно невозможно.

— Кель…

Когда он начинает покрывать быстрыми дрожащими поцелуями мое лицо, я закрываю глаза.

Ленар ар-Дайверен, наместник колонии Дилья и так далее…

Сегодня ночью все не так. Но это уже слишком. Я ждал проклятий, истерики, даже попытки набить мне морду или врезать ниже пояса — Кель еще и не такое творила, когда злилась. Да я бы и сопротивляться не стал — заслужил, еще как. Я даже к официальному обвинению был готов, хоть и не верил, что Кельтари на это пойдет. И все мои извинения — я же видел — уходили, как вода в песок. Она мне не верила, ни единому слову! Это было понятно, закономерно и так безнадежно, что слова стыли на языке.

Все начиналось как игра. Какой-то фехтовальный турнир, кубок победителя. И улыбка богини удачи, сверкнувшая из восторженных глаз хорошенькой брюнетки в мужском костюме черно-золотых гербовых цветов. Я только тогда вспомнил, что приз турнира принадлежит императорскому дому и вручать его должен кто-то из принцесс. Думал, это будет Ларисса или Тамиэлла, а младшая вроде бы еще не закончила Академию. Или закончила? Вы не откажетесь потренировать меня в фехтовании, сир Ленар? Разумеется. Кто же откажет её высочеству? Тренировки, затем чашечка дамии или бокал вина… После академии юной принцессе так сложно освоиться в свете, ей нужен опытный надежный спутник на приемах и балах: не согласитесь ли помочь, сир Ленар?

Все было ясно, легко и весело. Знакомая игра на знакомом поле. И по насквозь знакомым правилам чувства были почти ни при чем. Ну, разве для того, чтобы добавить остроты и повысить ставки. Девочка оказалась милой и пугающе искренней, совсем не в традициях высшего света. И я расслабился. Слил партию. Кельтари сбежала из империи, потом вернулась, меня уже загнали в Дилью… И осталось только сожаление об упущенных возможностях. Да еще сладкие воспоминания о том, что почти успело стать настоящим.

А сегодня все было неправильным. Я должен был играть по партитуре, тщательно расписанной психологами службы безопасности. Но вот стоило увидеть эту шальную улыбку — другому, не мне! И влюбленный взгляд. И чужую руку, лениво, уверенно обнимающую плечи Кель. Моей Кель! Мне признававшейся в демоны знают каких глупостях, у меня собиравшей поцелуями капельки пота…