Мосты (ЛП)

Может, он просто решил, что похороны даются ей с трудом – так оно и было, но ее порыв не был с этим связан. Не отрывая взгляда от выступающего оратора, Скалли накрыла ладонь Малдера второй рукой, изо всех сил стараясь показать ему, что это касалось прежде всего его. Он, в свою очередь, накрыл ее пальцы свободной рукой, и они молча держались друг за друга до самого конца службы, не задумываясь о том, что со стороны это могло показаться непрофессиональным, странным или смущающим, а просто нуждаясь в этом контакте и подтверждении.

***

Они решили не ехать вместе за процессией на кладбище. Малдер пообещал Мариэле, что они смогут вскоре снова поговорить, и последовал за Скалли на парковку.

Когда они подошли к машине, оказываясь вне пределов слышимости большинства присутствующих, Малдер тяжело вздохнул и провел рукой по лицу. Распрямив плечи, он потер затылок рукой, разминая по-прежнему чувствительные после аварии мышцы.

– Это было довольно тяжело, – заметил он.

Скалли согласно хмыкнула в ответ и прислонилась к пассажирской двери, опустив взгляд на свои туфли.

– Ты спрашивал кого-нибудь о состоянии Кристиана? Я не хотела поднимать эту тему…

Малдер кивнул.

– О да, не успел тебе сказать. Когда ты была в туалетной комнате, Мариэла сказала, что прошлым вечером врачи вынули дыхательную трубку, и он теперь дышит самостоятельно. Проснулся голодным.

– О, это замечательно. Этой семье хорошие новости точно не помешают.

– И много еще чего.

Скалли впилась в него взглядом, прищурившись.

– Доктор Вероники Гарсиа так и не перезвонила. Думаю, нам стоит снова напомнить о себе. И утром, когда я разговаривала с шерифом Астером, он спешил и лишь вкратце сообщил мне последнюю информацию по радиоактивному заражению. Мне не представилось возможности расспросить его о недавних вызовах в дом Монро.

Малдер снял пиджак, перекинул его через плечо, держа одним пальцем за воротник, и ослабил галстук.

– Да, согласен, что нам надо продолжать в этом направлении. Не знаю, почему, но мне кажется, что это связано с нашим делом. Может, нам стоит после обеда заехать в участок и поговорить с шерифом?

Скалли согласно кивнула, но ничего не ответила. Поглазев на свои туфли еще немного, она без всякого вступления или предупреждения заявила:

– Не переставай прикасаться ко мне. – Она произнесла эти слова отчетливо и уверенно, но тон ее голоса был таким нетипично застенчивым, почти смущенным, что у Малдера сжалось сердце. – Я не хотела этого, – продолжила она. – Я не намеревалась…

Закрыв глаза, Малдер сделал медленный вдох, протянул руку и нежно пригладил растрепавшиеся на пустынном ветру яркие волосы Скалли.

– Я и не собирался.

Ответный тихий смех Скалли был горько-сладким, с оттенком глубоко потаенной боли, но в то же время искренним и теплым. Они ничего не исправили, и в конечном итоге их спор продолжится, но в тот момент он отчетливо осознал, что она по-прежнему рядом, что они по-прежнему связаны. И его мир снова замер.

***

Она просыпается в больнице, и все ее тело, начиная от груди и заканчивая бедрами, болит и горит, словно в огне, несмотря на морфин. Теперь она на своей шкуре убеждается в том, что пуля в живот – самое болезненное из всех ранений.

Малдер переплетает их пальцы, и ей кажется, что все будет хорошо – даже если она знает, что это не так.

– Привет, супердевушка, – говорит он, и она закрывает глаза, улыбаясь. Она понятия не имеет, сколько времени прошло или когда Малдер прилетел в Нью-Йорк (а может, он всю ночь ехал на машине?). Она под завязку набита обезболивающими и когда пытается говорить, то лишь бормочет что-то невнятное и засыпает, по-прежнему касаясь его пальцев.

Дана Скалли не против жить одна – большую часть времени она даже наслаждается этим. В сущности она не одинока, и ей не требуется постоянное дружеское общение. Но вот по чему она скучает, от чего так и не смогла отвыкнуть, – это человеческое прикосновение. Дана отчаянно старалась обходиться без постоянных физических контактов – они не престали независимым и нацеленным на карьерный рост профессионалам. Не то что удовлетворение сексуальных потребностей, считающееся чем-то универсальным, прогрессивным и достойным одобрения. Но простая привязанность, теплота, связь… их обычно считают слабостью – лишней и бесполезной.

Она выросла в большой семье и недостатка в прикосновениях не испытывала. Мать Даны установила строгие правила воспитания своих отпрысков и могла сурово наказать за проступки, но никогда не прикасалась к детям с чем-то помимо теплой привязанности, а прикасалась она к ним часто.

Мисси, при всей ее раздражающей надменности и уверенности в собственной правоте, была любящей старшей сестрой. Иногда Дана притворялась, что не хотела этого, но правда заключалась в том, что сестра была для нее источником защиты, о чем она даже не подозревала, пока не потеряла ее.