Мосты в бессмертие

Костя сделал несколько глубоких вдохов, стараясь унять ярость, и бросился в атаку. Спиря немало помог ему, уложив двоих немцев из карабина. Еще двое пали жертвой паники своих же товарищей – с близкого расстояния «беретта» разила без промаха даже длинными очередями. С остальными Костя справился сам. Не так уж и пригодилась отобранная у первой жертвы «беретта», и он через мгновение избавился от нее. Куда как полезней оказалась саперная лопатка. Он подкатывался под трассирующие очереди подобно футбольному полузащитнику, сек противникам поджилки, добивал без промаха одним и тем же давно заученным ударом: финкой в правый глаз или лопаткой под подбородок. Последним остался тощенький фельдфебель. Костя тяжело дышал, ему нестерпимо хотелось пить, и он из последних сил приложился к полупустой фляге, когда чья-то слабая рука ухватила его за лодыжку.

– Geben Sie es auf! Sie müssen nicht den Hauch einer Chance! Ich garantiere Ihnen Ihr Leben![58] – прокаркало существо, копошившееся у него под ногами.

Костя скривился и пнул фельдфебеля ботинком в висок.

* * *

Последние силы Костя отдал воде. Он приволок полупорожнюю флягу товарищам.

– Ты не ранен? – ласково встретил его Спиря.

– Я жив. А тут… как дела-то?

– Товарищ батальонный политрук совсем скис. А Ливерпуль убит и еще трое… – Спиря тихонько покуривал в кулак.

Но Костя уже не слушал его. Он тихонько, стараясь не потревожить камней, улегся на осыпь. Голоса командиров звучали приглушенно, но они и не таились.

– Я видел все! – говорил Сан Саныч. – Но ничего не мог сделать. Даже пулю влепить оказалось некуда – такая свара! Один на семерых полез и всех положил.

– Я наблюдал нечто подобное еще в Москве, когда набирал пополнение, – отозвался Фролов. – Хороший парень, годится для нашего дела.

– Отвечаю тебе, Иван Максимович, – старлей осторожно покосился на политрука. – Это дьявол! В темноте видит, ухо к земле приложит – и что-то там слышит. Что? Что может слышать он, если гаубицы долбят за мое-мое. Это там все, на передовой было. А как он танки углядел? А как пересчитал?

Сан Саныч внезапно умолк, склонился к Велемиру.

– Ну что умолк-то, Сидоров? – капитан, не отрываясь, смотрел в лицо политрука. – Продолжай.

– Он чует, словно волк, куда немец побежит, где граната упадет. Спиридонов правильно говорит: волчье чутье! – выпалил старлей. – Оно бы и ничего. С возрастом да с опытом мы многое постигаем, но тут… Сопляк! Не бреется еще! Мистика…

– Наша философская доктрина отрицает мистику, – едва шелестящим шепотом заметил политрук. – Тебе самому-то который год?

– Двадцать один…

Костя громко чихнул, задергал ногами так, чтобы камушки посыпались, и батальонное начальство заметило наконец его присутствие.

– А вот и наш герой! – Фролов внимательно глянул на Костю. – Надо двигаться дальше, к мосту. А потому слушай, сержант, мою команду. Лейтенант Сидоров с двумя бойцами двигается в арьергарде. А ты со Спиридоновым идешь, опережая основную группу на двести метров. Политрука понесут Камнев и Сивцов из второй роты. Вот тут я наметил маршрут…

Фролов достал из планшета карту. Они клонились над ней, следя за движениями пальца комбата.

– Так не пойдет, – внезапно сказал Костя. – Тут все не так. По этим улицам может не быть прохода.

– Что предлагаешь? – спросил Фролов.

– Мы с Вовкой пойдем вперед и будем оставлять для вас знаки. Как в игре казаки-разбойники.

– И кто ж пойдет за тобой казаком? Фрицы? – рыкнул Сан Саныч.

– Не-а. Только вы сможете прочесть, не сомневайтесь. Где увидите мой знак – туда не ходите. Ясно?

– Да что ты рисовать-то будешь? – Фролов с притворной строгостью глянул на Костю. – Балеринок в пачках? Куда отставленная ножка укажет…

– Не-а, геометрические фигуры…

* * *

Легкий, невесомый шаг у Вовки. Тело мощное, но верткое, выносливое, быстрое. Равняясь на него, Костя позабыл об усталости. Шли, как условились: Спиря чуть впереди, Костя шагов на пять сзади. Спиря смотрел налево и вперед, Костя держал под контролем правую строну улицы и назад не забывал оглядываться. Поначалу он видел Фролова и его команду, потом лишь смутно слышал их шаги, но через полчаса они безнадежно отстали.

Жара досаждала невыносимо. Иногда, на ходу, он впадал в полузабытье, и тогда Спиря, замедляя шаг, толкал его чугунным плечом. Похоже, сибиряку ни мороз, ни зной оказались нипочем.