Моцарт. К социологии одного гения

Однако, несмотря на всю смелость Моцарта, определенные идеи относительно будущего у него были. Он связывал надежды с тем, что, возможно, лучше всего можно описать словами «венское высшее общество». И в нем тон задавали семьи придворной знати, среди которых у Моцарта были знакомые и друзья. Сначала он хотел попробовать зарабатывать на жизнь уроками музыки и концертами, на которые дамы и господа высокого полета приглашали бы его в свои дома или которые они устраивали бы для него. Он планировал давать так называемые «академии» — концерты, доходы от которых шли непосредственно в карманы исполнителей, — и надеялся на распространение печатных партитур своих сочинений по подписке. Он знал о своей популярности в венском обществе. Некоторые представители этих кругов уже обещали ему поддержку. Более того, Моцарт имел прекрасную репутацию и резонанс за пределами Вены. Но вряд ли можно сомневаться в том, что он всем сердцем уповал на успех именно в столице.

В течение нескольких лет этот успех действительно имел место. 3 марта 1784 года Моцарт написал отцу, что вскоре, в последние три среды Великого поста, он даст три концерта по подписке, на которые у него уже есть 100 подписчиков и, возможно, будет еще 30. Кроме того, писал он, планируются две академии — и для всего этого ему нужны «новые вещи». В первой половине дня он давал уроки игры на клавире, а по вечерам почти каждый день играл в аристократических домах[17]. Его подписчиками — часть их списков до нас дошла — также были аристократы. Однако 12 июля 1789 года Моцарт писал купцу Михаэлю Пухбергу, что подписка на новый концерт не состоялась, потому что записался всего один человек: господин ван Свитен, его хороший знакомый [18]. Венское общество во главе с императором отвернулось от Моцарта[19].

Здесь можно увидеть своеобразие рынка, доступного Моцарту. По сути, даже будучи «свободным художником», он, как и любой художник-ремесленник, все равно зависел от ограниченного местного круга потребителей. Этот круг был довольно замкнутым и узким. Если в этой среде проходил слух, что император не особенно ценит того или иного музыканта, то последний просто переставал существовать для высшего общества[20].

10

Если мы посмотрим на жизнь Моцарта как «свободного художника», мы снова столкнемся с глубоко укоренившейся двойственностью, которая характеризовала его чувствование и поведение по отношению к придворной аристократии и которая определила всю его жизнь. Она имеет несколько граней.

Как уже говорилось, Моцарт в лучшем случае поверхностно усвоил поведенческий канон правящего слоя своего времени. Но тем не менее его музыкальное воображение было сформировано и пропитано придворноаристократической традицией музицирования. Если такой человек, как Бетховен, вырвался из этой традиции, то Моцарт этого не сделал. Он выработал свои индивидуальные способы выражения чувств в рамках старого канона, в которых вырос. И одной из предпосылок понятности и вечности его музыки стало то, что внутреннюю согласованность мотивов, рождавшихся в его голове, он сформировал в рамках традиционного канона.

На шкале ценностей придворного общества среди музыкальных произведений опера занимала самое высокое место. Именно в соответствии с этой социальной оценкой для Моцарта сочинение опер имело эмоциональное значение наивысшей личной наполненности смыслом. Однако институционально опера, требующая огромных затрат — в отличие, например, от пьесы, которую при необходимости могла исполнить и бродячая театральная труппа, — была привязана почти исключительно к дворам правителей. Именно придворная аристократия рассматривала оперу как подходящую для себя форму развлечения. Моцарт, избравший путь «свободного» художника, частично, как один из слоев собственной личности, включил придворную музыкальную традицию в свои идеалы.

Та же фиксация заметна и в личном отношении Моцарта к своей публике — даже после того, как он порвал со своим хозяином-архиепископом. Когда он еще только собирался совершить этот шаг, один из представителей зальцбургского двора почти пророчески заметил ему, что приязнь придворного общества в Вене очень ненадежна: «Здесь слава человека длится недолго, — сказал этот человек, — через несколько месяцев венцы снова хотят чего-то нового»[21]. Но Моцарт возлагал все надежды на успех у венской публики, то есть рассчитывал завоевать благосклонность общественного мнения столичного высшего света. Это явно было одним из самых главных желаний в его жизни — и одна из важнейших причин его трагедии.