Моцарт. К социологии одного гения

Обращаюсь к Вашей Высококняжеской Милости с покорнейшей просьбой не только о выплате за прошедший месяц, но и из особой Высочайшей Милости издать всемилостивейшее приказание, чтобы и то, что было удержано, мне было выдано. Чем больше эта милость, тем больше я буду стараться стать достойным ее и молить Бога о благополучии Вашей Высоко княжеской Милости. Настоящим смиреннейше вверяю себя вместе с моими детьми этим, а также всем другим Высококняжеским Милостям.

Вашей Высококоняжеской Милости, моего милостивейшего правителя и повелителя

всеподданнейше покорнейший

Леопольд Моцарт Вице-капельмейстер[54].

Это письмо написано до 8 марта 1769 года. За год до этого Моцарты ездили в Вену, чтобы юный Вольфганг демонстрировал свое искусство виртуоза; в результате в апреле 1768 года выплату жалованья его отцу приостановили. Он понимал, что это было совершенно оправданно и, кроме того, облегчало исполнение его следующего плана — поездки в Италию. Однако, поскольку в Вене у него, очевидно, возникли финансовые затруднения, в конце концов он все же попросил выдать ему остаток причитавшегося жалованья. Это прошение было удовлетворено лишь в минимальном объеме.

Итак, Леопольд Моцарт оказался в стесненных обстоятельствах. Концертная поездка в Италию с сыном возможна только в том случае, если их доходы будут превышать расходы. А получится ли это — предсказать невозможно. С другой стороны, он чувствует, что откладывать поездку больше нельзя:

…или, может быть, мне следовало бы сидеть в Зальцбурге], вздыхая в пустой надежде на лучшую долю, дать Вольфгангу вырасти, [дать] водить меня и моих детей за нос, пока я не достигну таких лет, которые уже не позволят мне путешествовать, пока Вольфг[анг] не достигнет таких лет и такого роста, что его достижения перестанут быть удивительны?[55]

Таким образом, Леопольд прекрасно понимал, что по мере взросления сына его виртуозная игра перестанет привлекать к себе всеобщее внимание и восхищение при европейских дворах. Если он хотел навсегда убежать от ненавистной ему тесноты и духоты маленького зальцбургского двора, у него имелся только один шанс: он должен был добиться для юноши должности при другом, большом и более богатом дворе. Такова была цель тура по Италии, такова же была и цель последующих поездок.

В письмах упоминания об этом плане встречаются на каждом шагу. Даже годы спустя мать, сопровождавшая сына в его первом путешествии без отца, пишет о Мангейме:

Я только желала бы, чтобы Вольфганг в Париже поскорее добился успеха, чтобы ты и Наннерль могли вскоре последовать за нами[56].

Вопрос всегда заключается в том, как, не входя в долги, финансировать поиск места для взрослеющего вундеркинда, от успеха которого зависит счастье семьи, освобождение отца от ситуации в Зальцбурге и, не в последнюю очередь, будущее самого Моцарта. Имея это в виду, 15 октября 1777 года отец, оставшийся в Зальцбурге, внушал сыну:

[…] там у вас есть то преимущество, и немалое, что вам не нужно ничего платить за еду, питье и т. д., потому что счета от трактирщиков тоже бьют по кошельку. Ну, ты меня понял. Это те места, которые наиболее необходимы; которые касаются интереса', все остальные комплименты, визиты и т. д. — лишь второстепенные вещи, если можно легко ими пренебречь, не упуская главного дела, которое что-то приносит. Все усилия должны идти на то, чтобы получать деньги, и все помыслы — о том, чтобы как можно меньше тратить', иначе нельзя путешествовать с честью; более того, иначе можно остаться на мели и влезть в долги [57].