Мотылек

Я немного успокоилась и осмотрелась. Просторная, слишком просторная палата. Не думала, что у нас в России вообще такие существуют. Тонкие шифоново-вуальные занавески, из открытого окна сочится яркое и теплое солнце, льются птичьи трели и запах свежей выпечки. Ох, как бы мне сейчас хотелось вкусных пышных булочек с маком, политых шоколадом, которые так и тают во рту. Облизнув сухие губы шершавым языком, я вздохнула. Шифон и вуаль в наших-то больницах. Видимо, мамочка постаралась создать уют. Палата обклеена светлыми обоями, на которых красовались тонкие очертания светло-персиковых пионов. Над головой изящный абажур, а на кровати стеганое покрывало. Да, заботливая рука мамы чувствуется сразу. На пышном меховом ковре рядом с окном свалена гора всяких подарков. Подоконники завалены ароматными букетами в больших вазах.

— Господи, вы что, на похороны собирались? — я покосилась на цветы.

— Перестань, все очень ждали, когда ты очнешься, но не знали, что сделать, чтобы помочь.

— Да, эти белые калы очень помогают. Вик, в который раз говорю, их дарят только покойникам. Выкинь немедленно. Я знаю, ты старался, но это уже перебор.

Мы оба рассмеялись. Он подошел к подоконнику и выкинул цветы прямо за окно.

— Прости. Так и не научился различать лилии от кал. Без тебя это стало невозможным…

Я замолчала и отвернулась. Живот стягивало обручем от боли, но я старалась терпеть, лишь изредка издавая приглушенные стоны.

— Просто рад, что ты с нами.

— Расскажи мне, что случилось, — еле слышно попросила я, стараясь держать связь с реальностью. Мне по-прежнему было очень плохо, но нужно было разобраться в происходящем. Не сделав этого, я не смогу обрести покой. Мой пытливый ум будет в муках истязать мое сознание, как боль истязает тело.

Он тяжело вдохнул. Вероятно, врачи запретили рассказывать мне сейчас. Но я нуждалась в информации, также сильно, как нуждалась в пышных булочках с маком, политых шоколадом…

— Мне это нужно… чтобы думать о чем-то еще, кроме своего будущего и этой невыносимой боли…

— Хорошо.

Он подошел к кровати, повернув стул спинкой ко мне, оседлал его и пристально посмотрел на меня своим серьезным сосредоточенным взглядом следователя.

— Когда ты выводила последних заложников и заперла лекционный зал, я заметил штурмовую бригаду. Они были наготове. Я хотел выйти к тебе, но, оказавшись в холле, ты столкнулась с… — он осекся, не зная, стоит ли продолжать. Я кивнула, поощряя его к дальнейшему разговору. — Это одна из крупнейших Российских бандитских группировок. Заметив, тебя, Сокол — кличка главаря — понял, что его план провалился и психанул, как он это отлично умеет. Мак-10 сделал из тебя решето, как он и пообещал. Услышав выстрелы, я дал знак штурмовой бригаде и они ворвались. Если бы не ребята… не знаю. Наверное ни меня, ни тебя здесь бы уже не было. Мы бы не выстояли против них. Можно сказать, что нам повезло?

— Нам? — беззлобно засмеялась я, но осеклась. Боль обожгла ребра и разлилась горячим комком по всему животу. Отдышавшись, я продолжила. — Говори за себя, Вик. Пожалуйста, найди доктора… мне очень хочется кушать. Тут совершенно отвратительный сервис. И пусть мне сделают укол морфина. В России это вообще легально, не знаешь?

— В России? — настороженно спросил он.

— Ну не в Голливуде же. Тащи доктора.

Вик заерзал и отвел взгляд. За три года я выучила его как свои пять пальцев. Пытаясь от меня что-то скрыть, он начинал делать странные движения и не мог выдержать прямого взгляда.

— Вик? — тревожно начала я. — Мы что, в Голливуде?

— Отдыхай, пожалуйста, — он встал и принялся убирать со спинки стула несуществующую кошачью шерсть. Навязчивое движение, которое преследовало его со дня трагической смерти нашего любимого кота.

— Вик, Бингли здесь нет… посмотри мне в глаза.

— Я не вправе тебе говорить, я пошел. Потом поболтаем! — он развел руками, оставив меня в растрепанных чувствах. Если бы я могла шевелиться, обязательно бы кинула в него чем-нибудь, а потом встала и надавала бы тумаков. Но пока мне было очень сложно. Руки практически не слушались, словно ватные. Ног же я не чувствовала напрочь. Пока не хотела думать об этом. Едва справившись с клокотавшим во мне раздражением от собственного бессилия, я взяла себя в руки, и мягкие теплые волны сна увели меня за собой.

Почему Франциск не приходит ко мне? Почему его нет рядом… Мне не хотелось просыпаться, потому что, сомкнув глаза, я сразу же видела его. Его и пышные булочки с маком, политые шоколадом. Теплые, мягкие, ароматные и манящие.

Я проснулась от того, что аппетитный аромат булочек стал практически невыносимым. Губы прилипли друг к другу, и я не могла разомкнуть рта. Холод льда обжог мои уста…

— Врач сказала протирать их кубиком льда, — пояснила Алекса.

— Лекси! — воскликнула я, резко открыв глаза. Лед провалился в глотку, и я подавилась.